— Угу, — поддакнул Гало, залпом осушая пластиковый стаканчик. — Чем дольше нелегал находится рядом с группой любопытных некромагов, тем больше шансов, что они докопаются до маленького грязного секрета допрашиваемого. В интересах нашей спящей царевны: как можно быстрей свалить куда подальше. По крайней мере, я бы именно так и сделал при первой же возможности.
— И мы эту возможность пану Праведному предоставим, — бодро фыркнул Дарк. — Потому что мы — душки.
3.
Давненько уже Броня не чувствовала себя настолько беззащитной. Девушка уже успела привыкнуть опираться на магическую силу и пусть невысокий, но в меру стабильный социальный статус будущего некромага. Однако сегодняшние события с разбегу выбили эту опору, из-за чего слечна Глашек ощущала себя балансирующей на краю обрыва, куда её могло столкнуть одно лишь слово принцессы. Да что там слово? Достаточно лишь жеста или взгляда.
И это безотносительно того, что разум безродной вдруг решил сыграть с ней в жестокую и пугающую игру. Разум. Главная гордость синеглазой зануды и её основной инструмент в достижении любых целей, без которого даже магическая сила не имела совершенно никакого смысла.
Оттого юная слечна Глашек и смотрела столь долго в сторону двери, что отделяла покои дочери короля от коридора, где остались матушка, Ёлко, Гиацинт и Вик. Лишь Рояль было дозволено скользнуть следом за хозяйкой, прежде чем Фортуна толкнула створку, метафорически отрезая Броне путь к отступлению из помещения, где ей придётся объясняться пред дочерью государя и тремя её пышно одетыми фрейлинами, ежели те решат взять слово.
Будто бы он, этот выход, вообще был.
Безродная опустилась на корточки, подобрала змеюку и выпрямилась, прижимая ту к груди. Хоть рептилия и была хладнокровной, как рептилиям, в общем-то, и полагается, её близость грела девушку. Грела лучше одежд, лучше стен фиолетового цвета, украшенных картинами, отображающими разные периоды жизни принцессы, да изящными канделябрами.
— Я польщена.
Два простых слова достигли сознания Брони с большой задержкой. Ей даже потребовалось время, чтобы осознать, что сказаны они были хозяйкой данных покоев, дочерью правителя Богемии.
— Эм… что?
Девушке не удавалось понять, чем могла быть польщена сама Слунце Лотарингская, самая настоящая принцесса, горячо любимая народом.
Впрочем, собеседница на вопрос отвечать не торопилась. Она спокойно дождалась, пока смуглокожая фрейлина с рубиновыми волосами наполнит фужер желто-зеленоватым хмельным напитком, и лишь затем обратилась к гостье. Синеглазке всё ещё было непривычно видеть, как могучие воительницы, вроде Руби Ольгёрн — очевидным решением было выкрасить волосы в цвет имени — в свободное от сражений время прислуживают госпоже, словно рядовые служанки.
— Твой имидж. Ты копируешь меня. А подражание — самый искренний из комплиментов.
— А?
Броня перевела взгляд на ростовое зеркало в тяжёлой вычурной рамке.
Подражание? О чём же говорила принцесса?
Да, та, кто была известна под именем Лешей, обладала длинными послушными тёмными волосами, но на том сходство заканчивалось. Ведь не было у неё той аккуратной чёлки, что опускалась едва-едва ниже бровей. Синие глаза слечны Глашек имели естественное происхождение, а не были магически окрашены в цвет сладкого немецкого вина. Фигуры были похожи, но это, скорей, случайность, чем закономерность. Да и могло ли быть иначе, если обе некромагички проводили крайне много времени в тренировках?
— Признаюсь, госпожа, ваш имидж и ваши поступки вызывают у меня исключительно восхищение, — ответила Броня, не отводя взора от зеркала. — Но наше внешнее сходство более чем поверхностное, и я не стремилась к нему намеренно.
В беседу ворвался мелодичный громкий смех пышногрудой блондинки, что беспечно сидела на постели в то время, когда её госпожа, сама принцесса Богемии, продолжала стоять на ногах.
— Вы правы, слечна Штернберк! — обратилась к Фортуне эта громкая фрейлина. — Лешая совсем не умеет читать атмосферу или льстить! Любая другая на её месте немедленно рассыпалась бы в заверениях о том, что всё именно так, как и говорит Слунце, да ещё и не забыла бы отвесить пару комплиментов на тему прозорливости собеседницы.
— А вы думали, отчего я забеспокоилась, когда узнала, что моя lesis решила пообщаться с мансой? — с улыбкой развела руками рыжеволосая красотка. — С неё сталось бы сказать императору Мали в лицо то, что думает. А думает о людях она чуть ли не исключительно плохое.
Броня услышала, как совсем рядом цокнул каблук, а затем увидела отражение принцессы, что мягко обняло зеркального двойника оскандалившейся слечны Глашек и поднесла к её губам тот фужер, из которого, судя по лёгком беску на одной их хрустальных стенок, совсем недавно пила сама.
— Значит, мне нет смысла сомневаться в том, что моя гостья искренне восхищена мной, — произнесла Слунце Лотарингская, опуская подбородочек на плечо безродной. — Это приятно. И существенно облегчит мне жизнь, ведь, возможно, я смогу получить от неё то, что хочу, просто озвучив желание.
Броня некоторое время стояла молча, ощущая губами прикосновение хрусталя и хмельного напитка, а затем, всё же, решилась сделать небольшой глоточек, на пару секунд прикрыв глаза.
— Возможно мой вопрос будет неуместен… но разве вы не собираетесь допрашивать меня относительно деталей нашей с русским цесаревичем перепалки?
— Перепалки? — переспросила третья, последняя из фрейлин принцессы, обладательница роскошных длинных русых волос, спускавшихся чуть ли не до колена, что стоя в уголке, то и дело скользила пальчиком по планшету. — Как мило… наследнику престола одной из самых могущественных империй было нанесено тяжеленнейшее оскорбление: ему прилюдно сорвали кожу с лица. Но это мелочи — по моим сведениям, лекарям до сих пор не удалось разобраться, что же вы за заклинание на него наложили, из-за которого он потерял контроль над всеми мышцами тела, включая те, что мешали ему публично обмочить портки.
— Правда? — удивлённо взметнулись вверх бровки принцессы. — Очаровательно! С этого ощипанного цыпленка давно следовало бы сбить спесь! А то его ухаживания становились чрезмерно навязчивы.
Слечна Лотарингская вновь обернулась в сторону зеркала, чтобы иметь возможность видеть лицо Брони.
— Между прочим, они были столь безыскусны, столь грубы и отталкивающи, что в расстроенных чувствах я начала искать утешения в объятиях слечны Галериан, хотя ранее и не могла подумать о том, чтобы возлечь с женщиной. Но теперь, благодаря вам, я получила отличный повод отвергнуть его: уж слишком опозорился цесаревич.
— Ещё один casus belli? — невесело усмехнулась безродная.
— Ох, не берите в голову! — закатила глаза принцесса. — Я уверена, что Александр был со мной столь груб именно оттого, что хотел получить тот самый casus belli. Поводы для войны — дело десятое, когда есть причины. Мой отец, конечно, надеялся избежать открытого противостояния с восточным гигантом, но даже он в глубине души понимал, что русские не предоставят нам условий, которые можно было бы назвать удовлетворительными.
