Глава 1
Трудно было упрекнуть Билли в том, что он лает волю своим чувствам. Резковатый, непредсказуемый для окружающих в своих поступках, он все-таки всегда был образцом сдержанности и корректности. А если проявлял вдруг некорректность, то вовсе не потому, что его вдруг захлестнули чувства и он с ними не совладал, — кипучим страстям было заранее отведено место в его холодно и трезво построенном плане действий.
Может быть, только Диана по шагам, стуку двери, скрипу стула у письменного стола могла более или менее отчетливо судить о его душевном состоянии. Но Дианы не было рядом. Билли был в доме один. Зека с приятелями отправился на пляж. Диана сидела и писала у себя в комнате в пансионе Лианы.
Билли был одни, и ему было тяжело. Стояло ему остаться наедине со своими мыслями, как он начинал думать о Селене. «Тревога за ее жизнь, невозможность взять на себя ответственность за ее судьбу вызывали у него тоску и раздражение».
Раздражал его Шику. Неповоротливый тугодум — вот каким выглядел полицейский комиссар в глазах подвижного и изобретательного Билли. Черепашья возня этого болвана — да, к сожалению, именно так, а не иначе именовал Билли про себя комиссара — не просто раздражала, а бесила. Бесила вдвойне, потому что от этой черепахи зависела жизнь потрясающей женщины!
Да если бы эта женщина дала Билли хоть один шанс заслужить ее любовь, он бы вертелся как ртуть, и она давно была бы в безопасности и на свободе. Он нашел бы средства, он не остановился бы ни перед чем ради того, чтобы обеспечить ей эту свободу! Нет, он не стал бы гноить свою возлюбленную в тюрьме, как гноит ее кретин-комиссар!
Билли расхаживал по кухне от окна к двери и обратно. То и дело открывал и вновь закрывал холодильник. Пил любимый лимонад Зеки и никак не мог напиться. Билли злился.
Что было толку хлопать этой белой дверцей? Железная дверь камеры была по-прежнему на запоре и, что самое ужасное, ни от чего не защищала. И зачем было утолять жажду сладенькой дурацкой газировкой, когда жаждал он любви и эта жажда была неутолима?
Билли скрипнул зубами, как скрипел всякий раз, вспоминая ночь, проведенную рядом с Селеной. Она дорого ему досталась, эта ночь! Да, выдержка у него что надо! Но теперь он за нее и расплачивается: раскрутился и никак не может собрать себя в кулак.
Стоило ему вспомнить Селену, как его начинало колотить.
— Золото! Чистое золото! — твердил он, вспоминая разом и золотисто-каштановые волны ее волос и ее саму. Да, она казалась ему отлитой из ослепительно сияющего, жарко горящего металла — до того была цельной, твердой и чистой.
— И кому досталась? Кому? — повторял он злобно и вновь выпивал стакан газировки
Он бы выпил чего-нибудь и покрепче, но знал, что, если сейчас начнет, то не остановится, а ему нужна была трезвая голова. Нет, Билли никак нельзя было упрекнуть в том, что он дает волю своим чувствам, даже сейчас, когда, казалось бы, он дал им полную волю…
В дверь раздался звонок, и Билли открыл почтальону. Едва взглянув на конверт, он уже понял, от кого оно. Прочитал и, скомкав, бросил. Сел. Ярость и растерянность — вот что отражалось у него на лице.
Он еще походил по кухне, и его хождение взад и вперед было похоже на бессильное хождение тигра в клетке, когда мощный и красивый зверь торопливо ходит по замкнутому пространству, бессильно хлеща себя по бокам хвостом.
Походив, он чертыхнулся, поднял скомканное письмо и вышел.
Билли понял: ему нужна помощь, и за помощью он отправился не к кому иному, как к Диане.
Еще минута, и Билли бы ее не застал, она как раз привела себя в порядок и собиралась выйти. Она была так ослепительно хороша, что Билли не мог не сказать ей об этом. Как большинство мужчин он был неравнодушен к красоте.
Диана снисходительно улыбнулась, но комплимент был ей приятен. Однако она видела, что Билли пришел к ней не из-за прилива нежных чувств, а с какими-то неприятностями. Она вопросительно посмотрела на него, и он так же молча протянул ей только что полученное письмо.
Диана читала его. Но вот брови ее недоуменно поднялись, она презрительно усмехнулась.
— Не могу понять, — произнесла она, опустив письмо на колени, — как ты мог полюбить женщину, которая пишет слово «поддержка» с одним «д»?
Письмо было от Элианы, и писала она следующее:
«Дорогой Билли, я понимаю, что ты рассердишься, однако я обязана подумать о своем будущем. Я приняла ответственное решение, но мне нужны твоя помощь и поддержка.
Дело в том, что я жду ребенка, и мой муж требует, чтобы у меня была одна семья и одни ребенок. Поверь, решение далось мне нелегко, я думала долго, но поняла, что оно — единственное. Я отказываюсь от своих родительских прав по отношению к Зеке. Думаю, что ты найдешь способ ему все объяснить. Довольно долгое время я была для него единственным родителем. Теперь настала твоя очередь. Элиана».
— Не время шутить. Диана, — ответил ей Билли — Я просто не знаю, как я ему скажу…
Как только речь заходила о Зеке, Билли мгновенно терялся. С каждым днем он все больше привязывался к мальчику, гордился своим сыном, любил его, готов был о нем заботиться. Но при этом чувствовал себя страшно неуверенно, боялся испортить отношения, не знал, что ему сказать, как поступить. Всегда решительный, находчивый, изобретательный, он становился беспомощным как младенец рядом с этим по-мальчишески бескомпромиссным подростком.
Билли всегда с благодарностью вспоминал Ренату, который так помог ему, когда они впервые всерьез поссорились с Зекой и тот убежал из дома.
Помнится, Билли тогда надавал по роже Тадеу, и Зека был оскорблен за своих друзей, которые обиделись. Билли знал, что делал, и даже теперь в своем тогдашнем поступке не раскаивался. Не нравился ему этот Тадеу, хоть плачь. Но в глазах Зеки ведь все выглядело иначе.
Словом, тогда Билли советовался с Ренату, как ему наладить отношения с сыном, и тот не только дал ему хороший совет, но и сам поговорил с пареньком. Может, он посоветовался бы с ним и на этот раз, но веселый серфингист, «дед свой в доску», как называли его ребята на пляже, сидел безвылазно в больнице возле тяжело больной жены, которая, кажется, к счастью, после сложной операции пошла на поправку.
И потом, в таком экстраординарном случае лучше просить совета и помощи у женщины.
Билли умоляюще посмотрел на Диану, и она невольно улыбнулась.
— Я не шучу, — сказала она. — Я в самом деле, не могу понять, как ты мог полюбить такую женщину.
— Я тебе сто раз говорил, что я ее не любил, — устало сказал Билли, — все вышло случайно, и долгое время я и отцом себя не чувствовал. Но теперь я люблю своего сына. Я боюсь причинить ему боль. И не знаю, как ему сказать, что мать, с которой он прожил все эти годы…
