Я вспомнил лицо Саэко и подумал, что делает сейчас её ребёнок. Наверное, он одного возраста с сегодняшним мальчишкой. Я спереди обошёл человека, которого заприметил, слегка натолкнулся на него и вытащил кошелёк. Может быть, чем покупать один дорогой комплект, лучше приобрести побольше одежды на смену. И тут меня схватили за запястье, отчего пульс мгновенно зашкалил. Какое-то мгновение я не понимал, что произошло, и пытался сбежать, но державшие меня пальцы обладали огромной силой. Моя рука была скована, я не мог и шевельнуться, словно в параличе. Прохожие шли мимо, не обращая на нас внимания. Горели неоновые вывески, проезжали машины, впереди высились огромные офисные здания. Передо мной стоял Кидзаки и сжимал мою руку. Солнечные очки, бесстрастное лицо, волосы неестественно короткие, на шее почему-то не оказалось шрама. Люди продолжали движение, обходя нас. Я не мог отвести от него взгляда.
— Давно не виделись. Я всё время следил за тобой.
Я никак не мог успокоить дыхание. Я совершенно не понимал, что он тут делает.
— Ниими мне рассказал, что вы охотитесь только за богатыми. Я заприметил тебя издалека, приблизился и специально прошёл мимо. Это было прекрасно. Без сомнений, самый богатый здесь я.
12
Пройдя через квартал Кабукитё, мы вошли в одно из зданий, скрывавшееся в темноте. Кидзаки по-прежнему сжимал мою руку. Он был такой сильный, что я сразу же понял: сопротивляться бесполезно. Мы поднимались по тёмной лестнице, и я чувствовал, что любая попытка бежать навлечёт на меня ещё большую опасность. Бетонная лестничная площадка была засыпана песком и землёй, серые стены потемнели, а местами и почернели. Мы уже ушли далеко от выхода. За дверью без вывески и таблички оказалась ещё одна чёрная металлическая дверь. Когда мы открыли её, нас окатило шумом и красным светом. В свете ярких ламп двигались тела. Обнажённые мужчины и женщины извивались на диванах и столах. На одном из столов, раскинувшись, сидела девица, старик уткнулся лицом между её ног. Молодой парень прижимался к женщине, она кричала от наслаждения. Несколько пар покачивались на диванах, облизывая друг друга. Кидзаки, не отпуская моей руки, пробирался вперёд. Я встретился глазами с женщиной, сосавшей пенис. За ней я увидел ещё одну, с открытым ртом, два хорошо сложённых парня активно ласкали её. Официант вышел из-за барной стойки и, не обращая внимания на окружающих, пригласил нас последовать за ним. Какая-то женщина, словно собака, на четвереньках ползла по полу; схватив меня за ногу, она закричала что-то невразумительное. Я отпихнул её, но она, казалось, ничего не осознаёт — ни того, что схватила меня за ногу, ни того, что я оттолкнул её. На животе лежала женщина, вперившись во что-то взглядом. На полу валялся мужчина спортивного вида. Мы прошли мимо неподвижной женщины, которая откинулась назад, будто её задушили. Прошли мимо мужчины, тело которого облизывала женщина. Рядом с женщиной, которая билась в конвульсиях на полу, была дверь. Меня почему-то захватила мысль, что Исикава должен находиться где-то здесь. Официант открыл дверь, мы оказались в узком коридоре, в конце которого располагалась ещё одна дверь, а за ней — небольшая комната. По обе стороны миниатюрного серебристого столика стояли диваны. На стенах не было ничего, кроме натюрморта в стиле импрессионизма.
— Что-нибудь выпьешь? — спросил Кидзаки, не комментируя то, что мы увидели.
— Ничего не надо.
— Тогда воды и как обычно.
После этих слов официант низко поклонился и закрыл за собою дверь. В этой тихой комнате у меня стало звенеть в ушах, словно кто-то звал меня издалека.
— Здесь ад. Любопытно, верно?
С этими словами он достал сигарету из пачки и зажал во рту.
— Но это безопасный ад. Сюда может попасть лишь тот, кто сдал анализы на венерические заболевания. Но если ты оказался в этом клубе, тебе конец. Потому что это ад. Ещё ни один не ушёл отсюда по доброй воле.
В дверь постучали, появился официант. Он поставил на стол высокий стакан со спиралевидным рисунком, бутылку с жидкостью, напоминающей по цвету виски, прозрачный стакан и бутылку воды. Когда он вышел, в комнате повисла тишина.
Мужчина беззвучно улыбнулся и стал пить виски. Я немного смочил горло, сухое и воспалённое. Мужчина, постукивая пальцами по столу, продолжал смотреть на меня.
— Это не было случайно?
Несмотря на то что я выпил воды, голос по-прежнему хрипел.
Я чувствовал лёгкое онемение в мышцах руки с внутренней стороны.
— Разумеется, это не было случайностью. Я давно знаю, что ты вернулся в Токио.
— Откуда?
— От Татибаны. Но даже если бы он не проболтался, я бы всё равно это выяснил рано или поздно. Я как раз собирался с тобой встретиться. Мои люди передали, что ты на Синдзюку, я посмотрел в окно — так оно и оказалось. Стоило мне немного приблизиться, как ты сам сделал шаг навстречу. Настоящий карманник!
— А что с Исикавой?
— Исчез. Бесследно.
Я почувствовал тупую боль.
— Точнее сказать, остались зубы. Плоть сгорела, кости сгорели и превратились в белый порошок. А зубы разбросаны где-то на дне Токийского залива. Раскрошить их — настоящая проблема. Так что его тела больше нигде нет. Он в буквальном смысле исчез.
— Я тоже исчезну?
— Ты же получил сообщение. Ты останешься в живых. Потому что тебя ещё можно использовать, и это интересно. А он слишком много знал. Я думаю, он тебе ничего не говорил, но он знал слишком много и сказал, что хочет уйти. Перед тем как убить, я использовал его для помощи в ограблении.
Я чувствовал, как силы меня покидают, и некоторое время не понимал, куда смотрю. Казалось, глаза за солнечными очками глядят в упор.
— Почему?
— Что «почему»?
— Почему вы не обошлись в том ограблении своими силами? Зачем нужно было нанимать нас?
Кидзаки вытер рот. Мне показалось странным, что типы вроде Кидзаки тоже вытирают рот.
— Если бы что-то пошло не так и полиция не поверила, что за этим стоит китайская банда, нам бы понадобились трупы. Трупы налётчиков. В таком случае мы планировали выдать вас за членов иной, не существующей на самом деле, банды, никак не связанной с нами, будто вы действовали по приказу других людей. Если бы мы убили своих, рано или поздно полиция бы вышла на меня. Ну, может, и не на меня, но подобралась бы довольно близко. А если убить вас, полиция сделает лишь те выводы, которые мы ей подскажем. Ты знаешь почему?
Я молчал.
— У вас нет близких. В этом мире вы одиноки. Живы или нет — на это никто не обратит внимания. Чтобы установить ваши личности, понадобится очень много времени. А столкнувшись с неопознанными трупами, полиция схватится за те вымышленные улики, которые мы подбросим. Для такого сценария мне и были нужны вольные стрелки вроде вас. Разумеется, поскольку вас ничто и ни с кем не связывало, вы могли сбежать. У вас была свобода.
