– Скажешь тоже, на своей! – Анфиса весело засмеялась. – Знаешь, что в ресторане на юбилее делают?
– Веселятся.
– Во! Едят, пьют!
– Пьют…
– Дошло. Значит, автомобиль оставался на стоянке во дворе.
Анфиса задумчиво посмотрела на притулившуюся поодаль «девятку», покачалась из стороны в сторону и сказала:
– Нет. Машины Сонькиной в этот день там не было.
– Точно?
– Точнее не бывает. Пошли!
– Куда?
– К Степанычу! У него три шавки, он раза три их выгуливает. Делать нечего старому пню. А одна из его шавок Сонькину машину невзлюбила и все норовит обгадить ей колесо. А Сонька разоряется, как резаная, так что Степаныч бдит.
– Хорошо, пойдемте к Степанычу.
В подъезде Анфиса подхватила свои ведра и почти бегом поднялась на третий этаж, открыла дверь, впихнула ведра, закрыла дверь и помчалась вверх по лестнице. Мирослава не ожидала от толстушки такой прыти и едва поспевала за ней. На четвертом этаже Анфиса нажала на кнопку звонка, потом застучала, приговаривая при этом: «Открывай, Степаныч».
Наконец дверь открылась. На пороге стоял старичок в семейных трусах, сильно смахивающий внешним видом на гнома из мультфильма.
– Ты чего, Анфиска, буянишь? – спросил он строго толстушку.
– Степаныч, голубчик, давай помогай!
– Тебе, что ли? И чем? – буровил он Анфису пристальным взглядом.
– Вон, пень старый, – всплеснула она руками, – мне он помогать будет! Я тебе детектива привела.
– Зачем мне детектив? – опешил старичок.
– Здравствуйте, – Мирослава решила взять инициативу в свои руки. – Я детектив Мирослава Волгина, провожу следственные мероприятия.
– Вот-вот, – одобрительно закивала Анфиса.
– Хотела бы уточнить у вас, находилась ли синяя «девятка» Софьи Артемьяновой на стоянке в день рождения ее матери?
– Никак нет! – по-военному отчеканил слегка обалдевший Степаныч.
– Вы уверены?
– Так точно! Я гулял в тот день три раза с Ниной, Клепой и Гурьяном, машины не было.
– Кто эти граждане?
– Это его шавки, – прыснула Анфиса.
– Вы всегда обращаете внимание на машину Артемьевой?
– Завсегда!
– Почему?
– Да как вам сказать, – замялся Степаныч, – Гурьян как-то к ней неравнодушен…
– Буровит он ей на колеса, – громко рассмеялась Анфиса.
– Есть маленько, – согласился старик.
– А как ваше полное имя? – спросила Мирослава.
– Матвей Степанович Гурьянов.
– Матвей Степанович, а вы готовы подписать свои показания?
– Готов.
– И я готовая, – заверила Анфиса, – эта Сонька много о себе понимает.
Мирослава поблагодарила старика, взяла под руку Анфису и потащила ее вниз:
– Пойдем еще посидим на лавочке.
– Чего это на лавочке, – уперлась толстушка, как норовистая лошадь, – идем лучше ко мне.
– Идем, – согласилась Мирослава.
Битых два часа Волгина сидела на кухне Анфисы и пила чай с вареньем и кренделями. От борща и котлет она, поблагодарив хозяйку, отказалась. За это время ей удалось узнать имена подруг и приятелей Софьи, описание их внешности. Мерцалова и хоть кого-то, напоминающего некто, описанного дедом Тимофеем, среди них не было.
– Дорогая Анфиса, – спросила Мирослава, – а ты не знаешь, кому бы могла Софья одолжить свою машину?
– Сонька-то?
Мирослава кивнула.
– Если только двоюродному брату Мишке или Варьке.
– А Варька – это кто?
– Подружка ее неразлейвода.
– А ты ее хорошо знаешь?
– Хорошо, – кивнула Анфиса, – она раньше тут жила с родителями, а потом они переехали.
– А фамилию Варвары ты знаешь?
– А то! Варвара Сергеевна Лукачева.
– А сколько ей лет?
– Столько же, сколько и Софье, они учились в одном классе.
– А как она выглядит?
– Кто, Варька?
– Да.
– Обыкновенно…
– Какого она роста?
– Среднего, может, чуть ниже меня.
– А какие у нее волосы?
– Разные, – фыркнула Анфиса.
– Красит?
– Да, и все время в разный цвет. Последний раз были малиновые, а до этого зеленые.
– О! Короткие?
– Нет, она короткие не носит, примерно до плеч.
– Всегда?
– Ну, иногда чуть длиннее.
– Она курит?
– Да, зараза, как на балкон выйдет у Соньки, так дым соседям в окна летит.
– А какие сигареты?
– Нет, этого я не знаю.
– Пахнут ментолом?
– Мятой, что ли?
Мирослава кивнула.
– Нет, не пахнут. А Колька вообще придурок, – добавила она неожиданно.
– Колька?
– Ну да, я тебя еще за его пассию приняла.
– А почему он придурок?
– Потому что курит и папиросы мочит в одеколоне.
– Ужас!
– Я же говорю, придурок.
– Анфис, а из подруг Софьи никто не курит сигареты с ментолом?
– Не замечала таких. Вроде нет.
– А почему ты думаешь, что Софья могла одолжить машину Варваре?
– Дык, они с детства все друг другу одалживали. Менялись сначала игрушками, потом одеждой, обувью.
– Но машина все-таки ценная вещь…
– Ой, – отмахнулась Анфиса, – мать ее Сталина ругалась с Сонькой, когда она Варьке отдала поносить бабушкину брошку. А в брошке той камушки не простые, а все драгоценные.
– И чем закончилась та история?
– Ничем. Брошку Варька вернула, а Сталина все побрякушки дорогие под замок.
– Откуда ты это знаешь, милая Анфиса?
– Земля слухами полнится, – подмигнула толстушка.
– Но если только так.
– Ты не волнуйся, я, конечно, болтушка, но не пустобрех, за все свои слова отвечаю.
– Ну, какая ж ты болтушка, – улыбнулась Мирослава.
– Да ладно, я свои слабости знаю, вот еще поесть люблю.
– А раньше Софья одалживала свою машину Варваре?
Анфиса задумалась, потом кивнула:
