– С той, что была убита сегодня в вашем салоне.
– Зачем вы так? – нахмурилась Алевтина Самойловна.
– Как так?
– Вероломно.
– Работа у меня такая, – вздохнул следователь, – мне нужно найти убийцу.
– Да, я понимаю. Но я…
– Что вы?
– Я доверилась вам.
– Извините. Как говорят – ничего личного.
– Хорошо, отвечаю на ваш вопрос: я не была знакома с этой женщиной. Я никогда её не видела.
– Вы не заходили после обнаружения трупа в кабинет Мониной?
– Нет, – медленно покачала головой из стороны в сторону Алевтина Самойловна.
– Но вам сообщили об убийстве?
– Да.
– Кто?
– Паша. Он велел мне спуститься в холл.
– Вы спустились и больше никуда не отлучались.
– Не отлучалась, – проговорила она покорно.
– Алевтина Самойловна, Ева Монина давно работает у вас?
– Шесть лет.
– Вы довольны её работой?
– Об этом надо спросить у Паши.
– А я спрашиваю у вас.
Она поджала губы и задумалась, потом ответила:
– Мне кажется, что Ева хороший специалист.
– Клиенты на неё не жаловались?
– Нет! Ну что вы! – искренне возмутилась Горшкова.
– Значит, с её профессиональной деятельностью всё в порядке.
– Конечно! – заверила она его. – Паша нанимает на работу только лучших в своём деле.
– А теперь скажите мне, Алевтина Самойловна, зачем вы вызывали к себе Монину.
Горшкова неожиданно покраснела и опустила голову.
– Не скажу, – еле слышно прошептали её губы.
– Как то есть не скажу? – изумился следователь.
– Так вот и не скажу, – повторила она упрямо, – это не имеет никакого отношения к убийству.
– О том, что имеет отношение к убийству, а что не имеет, судить мне, – ледяным голосом проговорил следователь.
Она подняла на него свои удивительной чистоты серые глаза и по-детски заверила:
– Честно-честно, это никак не может быть связано с убийством.
– И всё же, – продолжал настаивать следователь.
– Мне неудобно говорить вам об этом, – смущённо призналась она.
«Небось какие-нибудь бабские дела, – подумал он недовольно, – типа критических дней или ещё чего похуже», – но отступать было некуда и он сказал:
– Если это не связано с убийством, то я сразу забуду о вашем секрете.
– Честно-честно? – было произнесено тем же наивным тоном.
– Честно-честно, – повторил он покорно.
– Я хотела спросить у Евы, какого цвета панталончики надеть на Милену.
– Чего надеть? – У Наполеонова глаза полезли на лоб.
– Я так и знала, что вы будете шокированы, – с покаянным видом вздохнула Алевтина Самойловна, – но вы же сами этого добивались, – укорила она его.
– Кто такая Милена? – решил добраться до сути Наполеонов.
– Моя новая кукла!
– Ах да, кукла, – хлопнул себя по лбу со всего размаха следователь.
– Ой, вам, наверное, больно? – Алевтина Самойловна вскочила со своего стула. – Давайте я вам подую.
– Да сидите уже, ради бога! – остановил её жестом следователь. – Лучше скажите мне, почему по поводу панталон вы советуетесь с Евой?
– А с кем же ещё? – вполне искренне удивилась Горшкова. – Ева хорошо разбирается в моде, и у неё тонкий вкус.
– А что, куклы тоже живут по законам моды? – обречённо спросил Наполеонов.
– А как же?! – удивилась и одновременно возмутилась Алевтина Самойловна.
«Дурдом, – подумал про себя Наполеонов, – надо скорее отгребать от темы кукол, а то я сам тут чокнусь».
– Значит, в тот день вы вызвали Еву для консультаций по поводу, м‐м‐м, кукольной одежды. И сколько длилась эта консультация?
– Совсем ничего!
– То есть?
– Ева велела надеть Милене розовые панталоны и больше ничего обсуждать не стала, сославшись на то, что у неё клиентка в водорослях.
– То есть вы беседовали не больше пятнадцати минут?
Алевтина Самойловна наморщила лоб и, подумав, сказала:
– Скорее меньше.
– И Монина поспешила в свой кабинет?
– Естественно, куда же ей ещё было спешить, – пожала плечами Горшкова.
– Хорошо, Алевтина Самойловна, вы можете идти. И пригласите сюда Павла Антоновича.
– Сию минуту. – Женщина легко встала со стула и проплыла до двери грациозной походкой восточной красавицы. Вскоре он услышал её голос:
– Паша, тебя зовёт следователь.
Когда мужчина вошёл, Наполеонов проинформировал его:
– Павел Антонович, мы покидаем ваше заведение. Но вполне возможно, что нам ещё не раз придётся поговорить с вами, сестрой вашего друга и вообще с сотрудниками салона.
– Я понимаю, – кивнул Силаев и проводил следователя до выхода из «Шамаханской царицы».
Прежде чем сесть в свой автомобиль, Наполеонов ещё раз оглянулся на витрину и задержал свой взгляд на Шамаханской царице. Ему показалось, что кукла лукаво улыбнулась ему и заговорщически подмигнула.
Наполеонов помотал головой и пробормотал себе под нос:
– Примерещится же такое.
Между тем весеннее солнце заливало улицу ярким светом, и прохожие, спешившие по своим делам, невольно улыбались, точно солнечный свет стёр своими лучами озабоченность и усталость, оставленную на их лицах долгой зимой.
Глава 6
Личность погибшей установили по имевшимся при ней документам ещё в салоне. Наполеонову не давала покоя одна-единственная мысль: кто мог за столь короткое время проникнуть в кабинет и убить девушку?
Персонал и немногочисленные посетители, находившиеся на момент убийства в салоне, были незамедлительно опрошены сотрудниками полиции. И у всех имелось алиби. Все были на глазах друг друга. В момент убийства никто не находился один. У всех специалистов, работающих в отдельных кабинетах, в это время были клиенты, и сами они никуда не отлучались. Алиби отлучившейся Мониной было в лице Горшковой. И, соответственно, наоборот. Королькова и Горячев были на виду практически у всех. В кабинете Силаева на момент убийства была бухгалтерша Калерия Игнатьевна Тучинская, они с ней корпели над отчётностью для налоговой.
Выходит, злоумышленник проник извне, хотя охранник Горячев уверял, что это невозможно. Однако других версий просто не было. По всему выходило, что кто-то всё-таки выследил жертву, проник в салон и расправился с ней. В подтверждение этой версии говорило обнаруженное на первом этаже открытое окно временно пустующего кабинета. Кто и зачем открыл окно – неизвестно. Силаев предположил, что его открыли для проветривания. Но никто из сотрудников не признался, что приложил к этому руку. Уборщица, пожилая женщина, почти такая же худая, как швабра, которой она мыла пол, божилась, что к окну не прикасалась с прошлого месяца, когда лично мыла его по приказу того же Силаева. Однако кто-то же его открыл! И впустил сообщника. Отпечатков пальцев на окне не было. Возможно, его открывали в перчатках. Кто это мог быть? Да кто угодно, начиная с той же уборщицы и заканчивая владелицей салона. Хотя видимых мотивов ни у кого для этого не было.
