«Красивая женщина», – думал Наполеонов, идя вслед за хозяйкой. Увидев её в первую минуту, он невольно залюбовался ею – натуральная блондинка с вдумчивыми голубыми глазами. Таким густо-голубым бывает небо в конце лета – начале осени. «И чего Даниле Ильичу не хватало? Какого рожна ему ещё надо было? – размышлял следователь про себя. – Или верно говорят – седина в бороду, бес в ребро? Так ведь Сафронкову до старости ещё и ботинком не докинуть».
Когда они оказались в светлой современной гостиной, она предложила ему сесть там, где удобно, и на правах гостеприимной хозяйки спросила:
– Чай, кофе?
Наполеонов чуть не ляпнул – «шампанского», но в последнюю минуту удержался и пробурчал:
– Я сыт по горло.
О недоговоренном конце фразы – «вами, Сафронковыми», – София Александровна догадалась сама и невольно улыбнулась.
«Она ещё и улыбается», – сердито подумал Наполеонов и задал женщине вопрос, который, по его мнению, должен был ошеломить её:
– Почему вторую жену вашего мужа зовут так же, как и вас?
На лице Софии Александровны не дрогнул ни один мускул.
– Не зовут, а звали, – невозмутимо поправила она его. – И потом, она была Софья, а я София.
– Разве это разные имена?
– Об этом нужно спросить наши официальные органы, которые заставляют, заметьте, далеко не бесплатно, менять документы всех Софий, Марий и Наталий, если у них хоть в одном документе имя значится через мягкий знак, в то время как в паспорте оно написано через и.
– Угу, – недовольно отозвался следователь и спросил: – От кого вы узнали, что вторая жена вашего мужа убита?
– От телевизора, – не моргнув глазом, ответила Сафронкова.
– То есть, вы хотите сказать, из новостей.
– Совершенно верно. – И добавила: – Как приятно общаться с таким сообразительным человеком.
Наполеонов уставился на неё во все глаза, но она не улыбалась. Видно, такой была её манера общения.
– Вы рады, что её не стало? – напрямик спросил следователь.
– С чего бы? – На этот раз София Александровна удивилась или сделала такой вид.
– Ну как же, – ответил следователь, не отрывая внимательного взгляда от лица женщины, – теперь ваш муж свободен.
Сафронкова пожала плечами:
– А мне что с того?
– Вы можете сойтись снова.
– С Данилой?! – На этот раз женщина удивилась ещё сильнее.
– А почему бы нет?
Она ничего не ответила.
– Вы ведь всё ещё любите его – наугад спросил следователь.
– Возможно, – тихо отозвалась она.
– Ну вот видите, – чуть ли не возликовал он.
– Мои чувства к Даниле, сохранились они или нет, во вновь открывшейся ситуации не играют никакой роли.
– Что-то я не понимаю вас…
– Что же тут не понимать?! – На этот раз следователю показалось, что он расслышал в её голосе нотку раздражения.
– И всё же! – решил он настоять на получении ответа.
– Вы, наверное, слышали, что нельзя войти в одну реку дважды, – проговорила она тихо.
– Слышать-то я слышал, – согласился он, – но я не склонен доверять философам и мудрецам – лично я каждый год по несколько раз вхожу в Волгу, и ничего.
– Шутите? – спросила она.
– Теперь мне разрешите напомнить вам, – став абсолютно серьёзным, проговорил следователь, – что в каждой шутке есть доля правды.
– Да, помню. Но у нас с Данилой закончилось всё в тот самый миг, как он попросил меня о разводе.
– Развестись предложил он?
– Ну не я же, – горько усмехнулась женщина.
– И вы не пытались его переубедить?
– В чём? В том, что он больше не любит меня?
– Его увлечение Софьей могло быть минутной прихотью.
– Из-за минутных прихотей с жёнами не разводятся.
– Это могло быть умопомрачением, – попытался вступиться за Данилу следователь.
– Я не знаю, что это было, – твёрдо ответила женщина, – но после того, как я согласилась на развод, в истории наших отношений с Данилой была поставлена точка. Понимаете? – Она вопрошающе посмотрела на следователя. – Точка! И баста!
– Да, Баста – неплохой рэпер, – пробормотал себе под нос Наполеонов.
– Что? – переспросила женщина недоумённо.
– Ничего, это я так. Но, София Александровна! У вас же с Данилой Ильичом общие дети!
– Да, двое – Танечке двенадцать лет, Саше десять. Но какое это имеет теперь значение?
«Два сапога пара, – подумал Наполеонов, – и муженёк её бывший с прибабахом, и сама она женщина неординарная, мягко говоря…»
– Хорошо, – внезапно Наполеонов решил согласиться с её доводами против воссоединения с бывшим мужем, – я верю, что вы не хотите сходиться с Данилой Ильичом. Но неужели вас ни разу не посетило желание разделаться с разлучницей?
– Как то есть разделаться? – удивилась женщина.
– Ну, скажем, придушить её.
– Вы в своём уме? – подозрительно спросила Сафронкова, вглядываясь в лицо следователя, словно хотела убедиться в его вменяемости.
– Думать, ещё не значит совершить, – сделал следователь один маленький шаг назад.
– Нет, такие глупые мысли никогда не приходили мне в голову, – резко ответил женщина.
– Но ведь она наверняка раздражала вас?
Сафронкова повела плечами.
– Наверняка названивала вам и просила уменьшить аппетиты, – бросил следователь пробный камешек.
– Вернее, требовала, – усмехнулась София Александровна.
– Тем более.
– Но я ничего не просила у мужа!
– Бывшего мужа.
– Бывшего мужа, – согласилась женщина, – всё, что он давал, шло на детей.
– Где вы были… – Наполеонов назвал число и время убийства Софьи Сафронковой.
– На работе.
– Проверим.
Тут Наполеонов заметил, что женщина смотрит поверх его головы и думает о чём-то своём. «Ну и семейка!» – промелькнуло в его голове, и он решил вернуть её с небес на землю.
– Вы часто встречались со второй женой своего мужа?
– Я вообще с ней не встречалась.
– Вы хотите сказать, никогда? – не поверил следователь.
– Не хочу, а говорю – никогда.
– Но она звонила вам?
– Да, несколько раз, но потом перестала.
– Сама? Ни с того ни с сего?
– Ну почему же ни с того ни с сего, – улыбнулась женщина, – я позвонила Даниле и попросила его запретить жене звонить нам.
