Наполеонов повернулся в её сторону:
– В ваших словах есть доля правды.
– Не доля, а вся правда, – не согласилась женщина.
– А у вас самой, Алина Максимовна, есть алиби?
– Оно мне не нужно, – категорично ответила женщина, – у меня не было мотива для убийства Софьи.
– А любовь Эдуарда Иннокентьевича?
Мужчина и женщина фыркнули одновременно.
– Что ж, с любовью всё понятно, – констатировал следователь, – но хорошее отношение хозяина тоже немало стоит.
– Ради того, чтобы заслужить хорошее отношение, никого не убивают, – сердито ответила Алина Максимовна и поджала губы.
– Возможно. И всё-таки где вы были?
– В магазине!
– Кто это может подтвердить?
– Всё те же! И кстати, – воскликнула она радостно, – у нас кассир ушла в отпуск, и на кассе сидит сам Эдуард Иннокентьевич!
– И что?
– А то, что наш магазинчик маленький и ходят в него в основном жители с окрестных домов. Они вам скажут, что видели Эдуарда Иннокентьевича за кассой.
– Кобенко ненадолго могли подменить вы.
– Я не сидела за кассой.
– Или ваш охранник.
– Шутите?!
– Нисколько.
– Тогда, чтобы не строить, – Кутафьева на мгновение запнулась, – необоснованных предположений, спросите людей.
По короткой паузе в предложении, следователь понял, что на языке у женщины вертелось слово «дурацких» или ещё чего похлеще, но она вовремя заменила его другим, вполне приемлемым в общении со следователем.
– Спросим, – сказал он и, заметив, что женщина не смогла сдержать облегчённого выдоха, спросил: – Ваш кассир вышел из отпуска?
– Нет.
– Но за кассой сидит девушка!
– Она у нас сегодня первый день. Я уговорила временно поработать дочь своей соседки. Девочка всё равно сидела без дела. А так хоть денег немного подзаработает.
«Скорее всего, никто из них не причастен к убийству Сафронковой. Убивать её Кобенко не было смысла. В крайнем случае мог звякнуть мужу и попросить придержать жену. Хотя это, конечно, не по-мужски. Кутафьева же и Ухватов тем более не стали бы пачкать рук».
– Кстати, – сказал следователь, – пригласите сюда вашего охранника.
Он-то думал, что Кобенко вызовет его по телефону. Но ничего подобного! Алина Максимовна, не дожидаясь реакции Кобенко, выскользнула из кабинета. Наполеонов поспешил за ней и услышал:
– Емельян! Иди сюда на минутку.
Охранник подошел к ней.
– Вот с тобой хочет поговорить следователь. – Кутафьева заметила увязавшегося за ней Наполеонова и махнула в его сторону.
Здоровенный парень приблизился к маленькому следователю и, набычившись, спросил:
– Ну?
– Баранки гну!
Глаза Ухватова полезли на лоб. Через несколько секунд он перевёл взгляд на Кутафьеву.
– Товарищ следователь пошутил, – проговорила та успокаивающим тоном. И добавила неожиданно: – Он хочет узнать, не убивал ли ты Софью.
– Я?! – Емельян даже покачнулся.
– Вы Емельян Иванович Ухватов? – спросил Наполеонов.
– Ну, – вырвалось у охранника, но он тут же спохватился и отчеканил: – Так точно!
– Ваш хозяин приказал вам вытолкать из магазина Софью Сафронкову?
– Когда?
– Накануне её убийства.
– Он просто попросил меня вывести вон назойливую девчонку.
– И вы выполнили его просьбу?
– Выполнил. Чего тут такого-то?
– Ничего, кроме того, что вы не вывели её, а вытолкали, да так сильно, что она упала.
– А я не обязан церемониться с хулиганками! – вырвалось у Емельяна.
– Значит, вы утверждаете, что Сафронкова хулиганила?
– Типа того, истерила, орала, как оглашенная!
– И вы…
– Да от таких баб у кого хочешь нервы не выдержат!
– Если вы такой нервный, то зачем охранником работаете?
– Жрать надо, вот и работаю, – решил не церемониться Ухватов.
– Понятно. Как часто вы встречались с Сафронковой раньше?
– Я с ней не встречался!
– Видели её здесь? – решил уточнить вопрос Наполеонов.
– Время от времени, – уклончиво ответил Ухватов.
– И она всегда истерила?
– Не всегда.
– Но случалось?
Емельян пожал плечами.
– Отвечайте!
– Моё дело маленькое. Спрашивайте у хозяина. И вообще, мне работать надо!
– Идите, работайте, – неохотно разрешил следователь и бросил уже в спину охраннику короткое: – Пока!
Спина дрогнула, но Емельян не остановился и не оглянулся.
– У вас больше нет к нам вопросов? – спросила Кутафьева.
– Я уже сказал, что пока нет. Засим я с вами временно прощаюсь. С вашим хозяином прощаться не буду.
Алина Максимовна хотела спросить, что он имеет в виду, но следователь уже ушёл.
«Какой шустрый, – подумала женщина, – только что тут стоял, и уже нет его». Она вздохнула и направилась в кабинет начальника. Кобенко сидел за своим столом, обхватив голову руками.
Кутафьева подошла к нему и тихонько погладила по плечу:
– Эдик, не надо так расстраиваться. Всё будет хорошо.
– Ты думаешь? – Он поднял на неё глаза. – Я же ничего не сказал ему про Светку.
– А он о ней и не спрашивал.
– Да, но…
– Никаких но. Ты ни в чём не виноват.
– Так-то оно так, но боязно мне.
– Тебе нечего бояться.
– Если они узнают про Светку, то затаскают её.
– Эдик! Не думай об этом! Я уверена, что следователь здесь больше не появится.
– Твоими устами, да мёд бы пить.
– Найдут убийцу Соньки, и мы с тобой обязательно выпьем, – пообещала Алина Максимовна и подмигнула, – разумеется, не мёд, а что-нибудь покрепче.
Алина Максимовна видела сейчас в Кобенко не хозяина, а испуганного мальчика, почти сына, ей хотелось прижать его к груди и погладить по голове. Но она воздержалась. Только и сказала:
– Жениться тебе надо, Эдик.
– Точно, – неожиданно согласился он. – Вот закончится эта морока, и непременно женюсь.
– Обещаешь?
– Зуб даю!
– Только не на Светке, – осторожно сказала она.
