– Ну, трясется оно, если желатина мало добавишь. А мы сделаем крепким. Кроме того, многие дети обожают этот десерт, так что уверена, им понравится.
– Ну ладно. – Маленький компаньон пожал плечами. Он вообще редко спорил, чаще демонстрируя позицию «что воля, что неволя – все равно».
– Так, давай ускоримся, мы и так сильно отстаем от графика. В общем, ты говоришь: «Кто же его не любит», потом мои слова о том, что сегодня мы приготовим, бла-бла-бла. Затем ты спрашиваешь: «А какие фрукты можно использовать?» я отвечаю, что любые, отлично подходят клубника, черешня, малина и даже киви. И ты спрашиваешь: «А персики можно?» – и я отвечаю: «Конечно!» – и иду к холодильнику за ними…
– Персики нельзя, – прервал меня Андрей неожиданно.
– Что, прости?
– Я говорю, мне персики нельзя. У меня на них аллергия.
– Аллергия?! Ты уверен? Это точно?
– Да, – кивнул головой мальчишка. – У нас это семейное. Мне от мамы передалось. – С тех пор как Ольга умерла, Андрей впервые упомянул ее в разговоре. Я внимательно посмотрела на мальчика, но ничто в его облике не выдавало волнения. Голос ровный, глаза сухие и безжизненные. Все как всегда.
– Подожди-подожди, – я помотала головой. – Илья! Илья! Где ты?
– Я тут! – Помощник джинном из бутылки вырос перед нами.
– Про какую аллергию он мне тут толкует? Разве ее отсутствие не было основным условием приема на работу малолетнего помощника?
– Да, но… Я спросил у Ольги, она заверила, что все в порядке. Что мне было делать? Пробы, что ли, брать?
– Да хоть бы и пробы. Мне теперь что делать? У нас уже торт полностью готов и крупные планы отсняты. Погоди, – осенило меня вдруг, – а у тебя же пищевая аллергия? Тебе персики только есть нельзя?
– Не-а, – равнодушно помотал головой мальчик. – Мне в принципе к ним прикасаться нельзя. У них там ворсинки какие-то, если в нос или рот попадут, сразу пятнами покрываюсь и дышать трудно. Мама говорила…
– Твою же налево! – Я решила не узнавать, что именно говорила мать мальчика, куда важнее было то, о чем она умолчала. Семейное у них, видите ли. Вот же Ольшанская, как же это в ее духе!
– Так… – Я заметалась по студии раненым зверем, пытаясь на ходу найти решение. Отменять съемки нельзя. Перекроить персики на ту же клубнику можно, но это, считай, полролика переснимать заново, значит, остается только одно…
– Короче, слушаем все сюда. Торт у нас многослойный. Бисквит мы с Андреем делаем вместе. Тут все норм, крем тоже. Там сметана, сахар, грецкие орехи. На них у тебя нет аллергии? – Я подозрительно посмотрела на него. – Ах да, мы ж уже использовали их как-то. Хорошо. Идем дальше тогда. После этого у нас на бисквит выкладывается крем – это мы тоже вместе, а вот следующий этап я одна. Там нужно будет аккуратно уложить половинки персика, слегка утопив в крем. В этом месте ты удалишься с площадки, а Стас потом отдельно тебя доснимет крупным планом и смонтирует так, будто ты стоял рядом. Я тем временем залью фрукты желе и достану готовый торт. Аллерген надежно запечатан в желатиновом «плену», ты возвращаешься на площадку, стоп, снято, все хорошо. Понял? – Андрей кивнул. – Отлично, тогда поехали…
– …Как ты знаешь, бисквиты бывают разными. – Я старательно изображала Оксану Федорову, просвещающую «девочек и мальчиков» по важным вопросам. Мне только Хрюши со Степашкой не хватало. А это идея! Интересно, можно ли кукол пригласить на программу… С другой стороны, современным детишкам ближе и роднее какой-нибудь бьюти-блогер, или рэпер, или…
– Арина, что ты делаешь? – голос Андрея вернул меня в реальность. Переведя взгляд на чашу, я увидела плавающие по яичной поверхности скорлупки. Словно лодочки, покачивались они на тягучем белке.
– Да ё-моё! Простите. – Я выловила скорлупу, быстро смахнула разлитое яйцо со стола. – Стас, переснимем? – крикнула в темноту.
– Не вопрос, – отозвался оператор.
– Хотя… – Я задумалась. – Нет! Оставляем этот кусок. Обыграем его для родителей. Сделаем, будто ты задурил мне голову и я перепутала миску с мусоркой.
– Но это же неправда?
– Да кому она нужна… – начала было я, но тут же осеклась, поймав полный любопытства взгляд Андрея. Едва ли не впервые за все время, что я его знала, он демонстрировал заинтересованность. Казалось, мальчишка проверяет меня, тестирует, пытается понять, что ждать от этого взрослого, который волей судеб теперь распоряжается его жизнью. А я, тоже впервые, вдруг осознала всю тяжесть свалившейся на меня ответственности.
Я присела перед мальчиком на корточки, взяла за плечи, посмотрела прямо в глаза.
– Послушай, малыш…
– Я не малыш, – тихо сказал Андрей, но рук не сбросил.
– Прости, конечно, не малыш, послушай, – замолчала я, подбирая слова. – Все верно. Это будет неправдой. Но это ведь и не ложь. Мы просто делаем шоу. Ну, как мультик или кино, понимаешь? Вот какой твой любимый фильм?
– «Гарри Поттер».
– Да?! Здорово! Я тоже его обожаю. А книги читал? Нет? Ну как же так? Давай вместе почитаем? Хочешь?
Мне показалось, в глазах Андрея мелькнул интерес, но только на секунду. Взгляд вспыхнул и тут же погас. Мальчик равнодушно пожал плечами – футляр захлопнулся.
– Как хочешь, – бесцветным голосом прошелестел он.
– Ну так вот… – Я решила не форсировать события, но «зарубку» поставила, пообещав вернуться к этой теме позднее. – Знаешь, кто играет Гарри? Нет? Дэниел Редклифф. Ты же понимаешь, что он просто актер, и на самом деле не умеет летать на метле и… – снова замолчала, внезапно испугавшись, что сказала что-то лишнее. Вдруг это как с Дедом Морозом – совсем не хотелось стать человеком, который лишил только что осиротевшего ребенка веры в чудо. – Ты ведь знаешь, что Гарри Поттер ненастоящий? – осторожно поинтересовалась я, прокручивая в голове варианты отступления на всякий случай.
– Знаю, конечно. Мне вообще-то десять, – в голосе Андрея прозвучала обида, а я облегченно вздохнула.
– Ну так вот. Представь, что ты Гарри Поттер. Тьфу ты… Актер, который его играет. Мы снимаем кино, где все может быть не по-настоящему. Ты же вот на съемках тоже не такой, как в жизни.
– Как это? – не понял мальчик.
– Ну как… – Я снова растерялась. – Веселее, активнее и… – Поняв по лицу юного напарника, что он не понимает, я быстро скомкала разговор: – Неважно. В общем, ты меня понял. Это не обман. Это просто игра, которая к тому же понятна всем. Ну какую мать не отвлекал ребенок и какой ребенок… – О господи, я будто по минному полю хожу. Зачем я завела разговор о матерях, да и представить себе ситуацию, в которой Андрей от чего-то мог отвлечь Ольгу, тоже невозможно. – Короче, давай это просто сделаем, если ты не возражаешь?
Мальчик кивнул, и мы сделали. Бисквит для бабушкиного торта готовился по самому простому рецепту из всех существующих: четыре яйца, стакан сахара, стакан муки, чайная ложка разрыхлителя и сто двадцать граммов сливочного масла, растопленного в микроволновке. В оригинале его топили, разумеется, на огне, да и бабуля использовала исключительно маргарин – в ее время класть масло в выпечку считалось непозволительной роскошью. Что до меня, то я вообще не признаю растительных жиров. Да что там! Я и к маслу предъявляю особые требования. Чтобы производитель проверенный и жирность иключительно 82,5 %. Именно ингредиенты определяют вкус, поэтому даже самый крутой рецепт можно безнадежно испортить не тем маслом, яйцами или мукой. Даже в таком простом торте, как сегодняшний, важна любая деталь. Взять хотя бы крем. В оригинале он готовится из большой (трехсотграммовой) банки сметаны и стакана сахара. Но попробуйте взбить их вместе миксером и увидите, что получится: молочный продукт превратится в воду, а белоснежные кристаллы и не подумают раствориться. Лично я давно использую пудру. От нее сметана тоже моментально «течет», но зато сахар не скрипит на зубах. А густоту я обеспечиваю, сунув крем в морозилку минут на пять-десять. Некоторые, знаю, добавляют крахмал, но, как по мне, ужасное решение. Тогда уж лучше лист желатина. Кстати, о последнем. Со времен моей бабушки с ним тоже произошло немало метаморфоз. Нет, конечно, в продаже все еще полно того, «старого», который нужно оставлять надолго в воде для разбухания, а потом аккуратно нагревать на водяной бане, но, хвала производителям, появилась и альтернатива – быстрорастворимый порошок, который сразу добавляется в ягодный сироп, нагретый до температуры не более шестидесяти градусов. Можно использовать также и листовой – многие кондитеры предпочитают именно его за отсутствие вообще какого-либо вкуса и запаха. Но с ним нужно еще приноровиться работать, да и не всем он доступен. И уж тем более я не планировала забивать детям головы этими подробностями. Нам с самого начала было важно, чтобы все предлагаемые рецепты были доступны. А это значит, чтобы все ингредиенты они могли купить в ближайшем супермаркете, а не в кондитерской лавке, которая, к тому же, есть далеко не в каждом городе.
