— Ты мне, конечно, не поверишь, — шутливо начинает он. — Но никто не смог тебя заменить.
— Конечно не поверю! — смеюсь я. — Вы с Зуевой взяли бронзу на чемпионате мира!
— Знала бы, чего нам это стоило! — машет он рукой. — Мы с ней видеть друг друга не могли уже через пару месяцев тренировок. Я думал, задушу ее во сне скорее, чем мы до чемпионата доберемся!
— Вот ты вруууун, — заливаюсь смехом, прижимаясь к его плечу.
— Серьезно, Ромашка, с тобой мы бы золото взяли, как пить дать!
— Ну, жизнь сложилась по другому, как видишь, — пожимаю плечами, стараясь не выдать, как тяжело мне об этом вспоминать.
— Эй, ты же не занимаешься сейчас глубоким самоуничижением, а? — Мишка останавливается и щелкает меня по носу. — Ведь у тебя всё классно, да? Маркетинговая фирма, все дела…
— Ага, — широко улыбаюсь я, снова переходя на шаг. — У меня классная работа!
— И дружок, наверное, есть? — насмешливо-грозно хмурится он.
— Не, как-то не сложилось. А что ты? Выбрал из многочисленных фанаток одну единственную?
— Я женюсь скоро, Ромашка! — улыбается он во все тридцать три. — Вот, в России потому и осел по велению сердца и других органов власти над моим разумом…
— Круто-круто! Поздравляю! Она из наших, танцующих?
— Не, совсем даже наоборот. Вообще не может отличить "латину" от "европы"*, прикинь? — Мишка чешет за ухом, немного смущаясь, а потом снова поднимает на меня глаза. — Но как ты, красотка и без мужика осталась?
— Ну, Мишань, чтоб остаться без мужика, нужно сначала его заиметь! — как можно беззаботнее хохочу я.
— Да ладно! Ты прикалываешься надо мной! — не верит он.
— Конечно, на самом деле, у меня толпа мужиков, пару депутатов, с десяточку гендиров ещё…маркетолог даже один!
— Ха-ха, очень смешно. Так ничего серьезного, да?
— Одна я, Миш. Все одна.
— А родители… — затрагивает он болезненную тему.
— Не будем об этом, — привычно мягко улыбаюсь, уходя от темы. — У меня теперь своя квартира! В гости пойдешь?
Мишка кидает взгляд на часы и говорит:
— Можно. На чай. Только чур, не приставать, знаю я вас, одиноких женщин!
— О да, я коварная соблазнительница, приглашаю мужчин на чай и приковываю их к батарее, пока они не отработают по полной!
— Ох, Ромашка, ты совсем не изменилась! — ржёт друг. — Только красивее стала. И офигеннее, — подмигивает он мне.
Мы заглядываем в ближайший алкомаркет и затариваемся совсем не чаем. Мишка удивляется, что мы прогулялись аккурат к моему новому дому, но ещё больше, когда заглядывает внутрь. Ну да, пустовато пока. Но есть диван и комп, что ещё надо-то?
— Теперь я верю, что у тебя нет мужика, — цокает он языком, за три минуты обследовав все сорок квадратов. — У тебя даже стола нет, как ты путь к сердцу суженого прокладывать собралась?
— Другими приемчиками, — подмигиваю другу, отчего он смущается. Блин, впервые вижу, чтобы Мишка краснел! — Ты садись, я сейчас, — киваю на диван.
— Ага.
Быстро переодеваю жесткое офисное платье на домашние шорты, майку и иду за кружками на кухню.
— Слушай, — кричу я на подходе. — Бокалов тоже нет, будем как студенты…
— Да я уже понял, — подлетает ко мне Мишка, забирая кружки из рук. — Штопора, естественно, тоже?
— Почему же! Вот штопор в первую очередь приобрела! Чем ещё заниматься долгими одинокими вечерами?
— Блин, Ромашка, я все это время думал, что ты прикалываешься надо мной, честно. Что у тебя типа тайный роман с каким-нибудь олигархом, который тебе хату подогнал. Или просто ты замужем с пятью детьми. Но глядя на это, — обводит он руками комнату. — Все встало на свои места.
— Ага, я же говорю, одинокая, самодостаточная.
Мы разливаем красное полусладкое по моим фирменным чашкам и чокаемся. Включаем мой плейлист и уже через пару кружек вытанцовываем по всей квартире. Помещение, не обремененное мебелью, подходит для этого идеально. Мы смеемся как сумасшедшие, вспоминая старые движения и придумывая новые. Я чувствую себя по-настоящему счастливой. Мне хорошо, очень хорошо с Мишкой.
Пока он не целует меня.
Очередное па заканчивается в объятиях Мишки. Он прижимает меня крепче к себе и мягко накрывает мои губы своими. В первые секунды мой опьяненный мозг даже не понимает, что произошло. Мне просто тепло и уютно. Но неправильность момента быстро накрывает меня.
Я отстраняюсь от него и смотрю в родные серые глаза.
— Что?.. — шепчу я.
— Прости, Ромашка, — смущенно улыбается он. — Под воздействием алкоголя, момента и старых чувств…
Мы смотрим друг другу в глаза, а потом снова оказываемся лицом к лицу. Его губы мягко давят, раздвигая мои, язык выманивает мой: игриво, нежно, трепетно. Одной ладонью Мишка поглаживает мне щеку, а другой крепко придерживает за талию. Но я абсолютно ничего не чувствую.
Я отодвигаю парня ладонью и шепчу:
— Не надо. Ты женишься.
— Нет, — он прикасается губами к моей щеке и короткими поцелуями прокладывает дорожку к шее. — Нет никакой невесты, я обманул.
— Но зачем? — я хочу отстраниться от него, но он не даёт.
— Хотел тебя задеть. Я сох по тебе столько лет… — он снова касается моего рта, сильнее напирая. Его дыхание учащается, руки становятся требовательнее, вырваться из его объятий все сложнее.
— Подожди, подожди, — спокойно говорю я, отворачиваясь от его поцелуев. — Давай поговорим!
— Ты права, права, — Мишка отпускает меня и отходит к противоположной стене. Его глаза заволокло дымкой желания, а я чувствую себя ужасно неудобно, неуютно, от былой лёгкости между нами не осталось и следа. — Боже, я сотни раз представлял, как целую тебя, нет, миллионы, — улыбается он и закрывает глаза. — Ты была почти в каждой моей юношеской фантазии! — смеётся он. — А реальность оказалась еще круче…
— Миш, — начинаю я.
— Маш, — перебивает он меня. — Давай просто попробуем. Мы выросли, оба свободны. Нас тянет друг к другу.
— Прости, но я не чувствую того же самого, — мне тяжело это произносить, я даже в глаза не могу ему посмотреть.
— Это ничего, — с энтузиазмом говорит он. — Просто не будем спешить. Знаешь, из лучших друзей получаются лучшие пары! — он снова подходит ко мне, берет за руку и смотрит так тепло и доверительно. — Будем двигаться со скоростью обычных людей: свидания, ухаживания, флирт. И, возможно, ты изменишь свое мнение. Я буду бороться за тебя, Ромашка. Я так долго этого хотел!
Он улыбается самой очаровательной из своих улыбок. Действительно, что я теряю? Это же Мишка, мой Мишка, он никогда не причинит мне боль.
