О Боже, неужели она сказала это вслух?!
Но его улыбка, искренняя улыбка, заверила, что он доволен ее игрой. И это побудило Джулию вернуться к нейтральным темам разговора. Но для этого понадобилось глубоко вздохнуть и успокоиться.
— Значит, в Кэндис не было ни одной привлекательной черты?
Ричард ответил не сразу. Он глубоко вздохнул, посмотрел на потолок, а потом обратил взор на Джулию.
— Когда Чарлз вернется, спроси у него.
Джулия покачала головой:
— Я всегда любила Чарлза и не собираюсь задавать ему бестактные вопросы. Поверю тебе на слово.
— Ты любила моего брата? — повторил Ричард, вскинув брови.
— Не нужно ревновать, — хмыкнула Джулия. — Он такой милый и всегда был добр ко мне.
«В отличие от тебя», — едва не добавила она.
— В отличие от меня, — неожиданно сказал Ричард.
— Ш-ш-ш, — попыталась остановить его Джулия.
— Не затыкай мне рот. Весь мир знает, что мы ненавидели друг друга.
— Не преувеличивай.
— Хорошо, вся Англия.
Он по-прежнему преувеличивал. Об их отношениях знали только родственники и слуги. Но Джулия не поняла, почему Ричард вдруг заговорил о том, что им никак не следовало обсуждать: здесь даже стены имели уши.
Ей стало не по себе, но он тут же смягчил обстановку, добавив:
— Не смущайся, любимая. Это наше прошлое. И теперь все изменилось.
Он прав. Все изменилось. Она не может ненавидеть этого нового Ричарда. Он обаятелен, галантен, обладает прекрасным чувством юмора. И он благороден. Сейчас он здесь только ради нее. Хотя и не обязан это делать. Однако он у нее в долгу и пытается этот долг вернуть.
И тут Джулию вдруг осенило: ей нравится этот человек. Очень. Как это странно! И необычно. И это будоражит чувства…
Глава 38
Вскоре после ужина Джулия вернулась в свою чисто убранную спальню. Она хотела подняться на рассвете, чтобы отдавать приказания рабочим, когда те прибудут. Они с Ричардом решили нанять побольше рабочих по нескольким причинам: это добавит веса к россказням о желании пожениться и создаст такую суматоху, что отвлечет графа, и тот не будет уделять им чересчур много внимания. Но в основном это давало предлог заглядывать во все помещения первого этажа, поскольку позволяло определить, что необходимо сделать до приезда гостей.
Джулия сидела посреди постели со скрещенными ногами и расчесывала волосы.
Наверное, ей следовало бы чувствовать себя усталой после дневных игр в озере, но, как ни странно, сна не было ни в одном глазу. Слишком много мыслей одолевало ее, и она делала все, чтобы игнорировать их, считая каждый взмах гребня. Когда она досчитала почти до сотни, неожиданно открылась дверь и в комнату заглянул Ричард.
Джулия замерла. Она была полураздета и не могла никого принять, тем более Ричарда. Но он застыл на пороге, ошеломленно уставясь на ее летнюю ночную сорочку из прозрачного белого шелка.
Ричард опомнился первым. Медленная улыбка растянула его губы, но он тут же застонал и отвернулся.
Правда, никуда не ушел. Просто закрыл дверь и сухо произнес:
— Оденься приличнее.
Джулия немедленно соскочила с кровати, метнулась к гардеробу, где висел пеньюар, и поспешно его накинула. Правда, он был сделан из того же тонкого шелка, но по крайней мере руки были закрыты.
Затянув пояс, Джулия перекинула волосы на грудь.
— Мне можно повернуться?
Она покачала головой:
— Если не приобретешь привычку стучаться, будешь всегда попадать в щекотливые ситуации! И будешь каждый раз смущаться, когда увидишь женщину в ночной сорочке.
— Я, черт побери, ничуть не смущен. Просто из кожи вон лезу и из последних сил стараюсь оставаться на этом конце комнаты.
Рот Джулии удивленно округлился, хотя с губ не сорвалось ни звука. Чем он раздражен? Или он просто-напросто воспламенился от того, что увидел ее в сорочке?
— Да, ты вполне можешь повернуться и объяснить, зачем пришел.
Ричард неспешно окинул ее взглядом с ног до головы, а потом объявил:
— Эту ночь нам следует провести вместе.
О Боже! Перед мысленным взором Джулии всплыла незабываемая картина: их сплетенные тела на койке в корабельной каюте.
Она едва не растаяла на месте, охваченная нестерпимым жаром. Не хочет же он сказать, что они снова сделают это? Неужели Ричард пришел за ней?
Расстроенная тем, что он способен так легко ее возбудить, Джулия спросила:
— Прошу прощения?
— Не злись! Я не прикоснусь к тебе. Даю слово. Это для пущего эффекта. Хочу, чтобы утром горничная застала нас вместе, и доложила отцу.
Ричард хочет провести с ней ночь! Но она не может! Она не может пробыть рядом с ним и минуты. Нет, это плохая идея!
— Сегодня мы и так разыграли прекрасный спектакль, — напомнила она. — Спать в одной постели нам совсем не нужно.
— Не нравится мне, что он не спустился к ужину, — пояснил Ричард. — Лучше, когда он находится у нас на глазах, иначе я ему не доверяю.
— А когда он на глазах — доверяешь?
— Все равно не доверяю, но по крайней мере так легче догадаться, о чем он думает.
— Возможно, он просто не понимает, чем вызвано наше внезапное желание пожениться. Чего он никак не ожидал, так это наших неожиданно вспыхнувших чувств. И кроме того, дверь утром откроет моя горничная. Так что твоему отцу ничего не доложат.
— Она тебе так предана?
— Нет, она служит совсем недавно, но держится за свое место, потому что я хорошо ей плачу.
— Ты всем слугам платишь огромное жалованье.
Странно, почему он злится? Или все еще расстроен из-за того, что видел ее полуодетой?
Джулия постаралась не реагировать на его плохое настроение и не раздражаться, поэтому просто ответила:
— Видишь ли, по моему мнению, среднего жалованья слуге недостаточно. Моя семья всегда платила служащим по труду, а не по общепринятым стандартам. И ты получишь куда лучший результат, когда работник счастлив и сыт, не находишь?
Ричард наконец усмехнулся:
— Хорошо сказано. Я этого не знал. Никогда в жизни не платил слугам.
— Никогда? За все годы твоей жизни на Карибах?
— Разве я не говорил, что почти все время находился в море? Или жил в чужих домах.
— Лорд без камердинера? Поразительно!
— А чему ты удивляешься? Не так уж сложно начистить свои же сапоги или постирать одежду. Правда, я никогда не пробовал стряпать. — Его улыбка была такой заразительной! — И я считаю, что мой новый план весьма неплох. Отец только от меня услышал, что мы с тобой согрешили, а этого недостаточно. Пусть услышит то же самое от кого-то другого. И если твоя горничная не побежит к нему с докладом, тогда идем в мою комнату.
