У меня было три гражданских мужа. Первый художник, однажды за выпивкой признавшийся, что меня не любит, а живет только потому, что я зарабатываю, имею отдельную квартиру, а ему так удобно. Он ушел почти сразу после этих слов, я даже не успела ему скандал закатить. Второй был безумно влюблён в меня, но изменял. Застуканный он стоял на коленях и признавался, что полигамен, а я вне конкуренции его единственная Муза на все времена. Как истинная Муза я его покинула и ушла к другому, музыканту. Тот писал в мою честь стихи и складывал их музыку, проводил со мной время, был внимателен. И яростно скрывал тот факт, что употребляет наркотики. Втягиваться в бесконечную муть борьбы с болезнью, я не собиралась. Он хотел остаться наркоманом, я хотела остаться одна. Из этого опыта я сделал один вывод: лучше сразу узнать недостатки, и только потом знакомиться с достоинствами. Внезапные сюрпризы, обычно губят отношения. Неприятность в том, что все мы свои недостатки прячем.
Лихо вернулся. Бросил у печи топор и пару ножей, поставил на стол маленькое ведёрко. Там либо ягоды, либо орешки для меня. Он подошел к кровати и лёг рядом. Я тут же подобралась ближе, опустив голову ему на грудь. Слушала, как бьётся его сердце и вибрирует гулкое дыхание.
Полезла по его чёсаной мной лично бороде вверх и прикоснулась к губам. Лёгкие прикосновения губы в губы. Пахнет ветром и травой, прохладной осенью и хвойным лесом. Одно за другим причмокивания, потом я провела языком и подалась вглубь его рта. Влажное горячее, нежное лобзание. Вынужденно изогнулась, потому что налилось желание и стало упруго-тяжелым между ног. Простонала от возбуждения. Его длинный наглый язык вился у меня во рту, входя в горло. Ладони широкие и жаркие уже ласкали моё тело, мягко, но с напором.
Никто не узнает. Никому нет дела до того, что я сейчас сделаю. Опустилась ниже, прошла поцелуями по груди, проехавшись зубами по небольшим соскам. Пальцами поглаживая, опускалась ниже. Лихо сам распахнул свою юбку, и член стальной упёрся мне в грудь. Я скинула верхние одежды, куртка, футболка, лифчик. Прокатила грудями по члену, обтёрлась об него животом. Прильнула губами к головке и, проводя вверх-вниз по стволу, всосала. Приятный, а главное возбужденный до предела от моих прикосновений. Он меня хочет и очень сильно.
Я не смотрела ему в глаза, мне было стыдно. До конца не была уверена, что правильно поступаю, соглашаюсь на такую близость. Постаралась доставить максимум удовольствия, как овация его стон. А потом он захотел большего. Медленно, словно боялся спугнуть, уложил меня на край кровати, скинув голову к полу. Я тут же сунула руки в джинсы, стала себя удовлетворять потому что, это было впервые. Глубокий, горловой минет в мои практические знания о сексе не входил.
Лихо вставил член мне в рот и стал углубляться, пролезая в самое горло. Закручивал соски на моей груди и стал двигаться, редко давая вздохнуть. Новые ощущения оказались спорными. С одной стороны противно, с другой охранено вкупе с клиторным оргазмом и замученной грудью.
Сплёвывая на пол семя, ощутила боль в горле. Возбуждение вместе с помешательством испарились, я почувствовала себя конченой шлюхой, что собственно и стало моей новой правдой.
Ильич почувствовал моё настроение, сгрёб меня к себе в объятия и укрыл своими ручищами, зарыв рядом с собой в кучу вещей. Спрятал от тревоги и смятения, от стыда и позора. О чём может идти речь, если я вроде как собралась с ним оставаться? Я кое-как натянула футболку и уткнулась в его бороду. Усмехнулась. А ведь он добился, чего хотел. День потратил, но получил от меня желаемое.
— Навсегда, — слышала я шёпот во сне, — навсегда моя.
Проснулась, потянулась. За окном утро пасмурное, а в доме прохладно. Ильич ушел на охоту, я же сегодня собиралась навести порядок на складе. Решила надеть джинсовую куртку. Стало резко темно, это Ильич в окно заглянул. Улыбаясь, я повернулась, чтобы послать ему воздушный поцелуй и замерла в ужасе. В окно смотрела мерзкая волчья морда изувеченная уродливым жутким ожогом.
Я медленно вылезла из-под одеяла и рванула в сторону входной двери. Мгновение, это произошло за какие-то секунды. За спиной звякнули разбитые стёкла. Рык. Я подбежала к входной двери, распахнула её и ударилась об член с яйцами стоящего во весь рост огромного оборотня. Подгорелый меня догнал. Я обернулась, это была самка. Она ударила меня. Я погрузилась в темноту.
15
Дорогие читатели! Рассчитывайте своё эмоциональное состояние. Глава жестокая и мрачная.
Пасмурное небо после дождя отгородило землю от солнечных лучей. И сложно определить какое время суток. Ещё не ночь, но уже сумрак, особенно здесь в лесу, когда ветки деревьев с хвоёй и желтеющей листвой закрывают мхи и кусты от того самого небо, что хмурится очередной порцией тёмных туч. Мгла. Беспросветная темень леса с еле различимыми тенями, что сновали между мокрыми чернеющими стволами. Осенняя стылость жжёт кожу влажным промозглым воздухом. И холод особо чувствуется, когда ты в одной футболке и рваных джинсах. Вот где зуботряска, до костей пробирает.
В голову ударила кровь, потому что меня несли вниз головой, перекинув через плечо. Огромный оборотень, таких размеров, которые даже мой Ильич не достиг в моменты своего полного озверения, нёс меня на плече. Совсем рядом шла его самка иногда падая на все четыре лапы. Уносили меня в лес, ещё дальше, ещё глубже, в чащи непролазные.
Когда я очнулась, к паре начали подтягиваться трое самцов. Один из них имел большой ожог, это тот, кто срывал железо с крыши дома, где жил Лихо. Двое других мелкие с рыжим оттенком на шкурах. Это ещё можно было рассмотреть в царящем кругом мраке. Самцы подходили, принюхивались, виляли хвостами, самка огрызалась, не подпускала ко мне. Её добыча, я ей нужна.
Деревья расступились, голая опушка с насыпью. Чернела нора у сосен, рядом с небольшой скалой. Глубокая чёрная дыра в которой загорелся жёлтый огонёк. Самка подошла к логову и произнесла звуки, похожие на «кис-кис» при оклике котёнка. Огромный оборотень, явно вожак, скинул меня, достаточно аккуратно на мокрую ледяную траву и ушел, громко рыкнув на самцов, которые не смели близко ко мне подходить.
Я тряслась от холода и страха, с ужасом уставилась на то, что вылезало из норы. Это был ребёнок. Вполне симпатичный, с лохматыми русыми волосиками и голубым глазом, одним, потому что был он человеком наполовину. Оголённые кости у носа и почти голые мышцы на верхней челюсти, перерастали в волчью морду. У человеческой части тела была волчья лапа заместо руки, а у волчьей обычная ручка малыша лет пяти-шести. То же самое с ногами, перепутанные, хотя о чём тут говорить, всё это несчастное существо было уродливо запутанным и видно, что страдало, потому что ребёнок плакал при ходьбе, волчонок скулил и это одновременно.
У меня ком в горле встал, сердце ухнуло и упало в пятки. Я не знала, бояться или рыдать от горя, потому что оно живое, запавшее между двух личностей.
— Коти-коти, — пищала самка. Схватила меня за волосы и поболтала моей головой, как погремушкой.
Желтый глаз волчонка прищурился в недоверии, голубой распахнулся и наполнился слезой. Зверёк оскалился, с болью заставив человеческий рот открываться и кричать от боли.
