Ввёл в мою мокрую щёлочку свой палец, всего один, но такой восторг, что члена не надо. Стал неистово трахать меня рукой. Му́ка, терзающее плоть вожделение, которое ищет выход. Я стала метаться, пыталась свести ноги вместе.
— Смотри на меня! — заревел мужчина.
— Ни-ил, — захныкала я, — не могу-у, хочу.
— Кончай, — он ускорил движения, и я выгнулась, запрокинув голову назад. В этот раз даже звука издать не смогла, схватившись за покрывала, открыла рот и стала хватать воздух порциями. Кончила ему в ладонь, трепыхаясь, как бабочка в сочке.
— Моя девочка, — он зацеловывал мой живот. Лёг сверху и вошел между налитых половых губок в меня и стал делать не резкие движения, пока не кончил.
Взмокшая и удовлетворённая под завязку, я приласкала мужчину, что старался не наваливаться всем весом. Гладила его волосы, обтёрлась об его щетину. Уговорил Нил, буду с тобой.
А за окном всё так же безмятежно мелькала новогодняя светотехника и десятки окон многоквартирного дома напротив. Некоторые жильцы не закрывали занавески, и можно было видеть быт и уют чужого жилья. И если кто-то подсмотрел за нами с оборотнем, у того ум за разум зайдет от нашего соития.
Я не сказав ни слова, вылезла из-под мужчины и подошла к платяному шкафу. Извлекла из него старую клетчатую рубаху, которую не стирала три года. Нырнула в неё, покрасовавшись перед Нилом.
— Ты её сохранила? — усмехнулся оборотень, прикрылся одеялом.
— Да, — кивнула я. — Принесу вино и орешки.
— Давай, — Нил потянулся к своему телефону.
Перерыв. Я точно знаю, он не успокоится этой ночью. Расслабленная мягкой истомой, я не спешила, организовала маленький перекус и поплыла обратно в спальню с подносом. Вино с фужерами поставила на прикроватную тумбочку, блюдо с фисташками прямо его величеству под нос.
— Значит, ты альфа, — я налила вина и, скрестив ноги, села рядом с мужчиной, который напряженно читал что-то в интернете. Предложила ему фужер.
— Да, — ответил Нил и отложил телефон в сторону. — Будешь задавать вопросы?
— Буду. Ты Лихо, есть Морок, Яков Андреевич Боровой. Это ведь славянская мифология.
— Когда оборотню исполняется ровно сто лет, он переходит в разряд Высших, его зверь внутри начинает говорить. Сразу называет своё имя, — объяснил Нил и отпил вина.
— И как вы уживаетесь? — я себе тоже налила вино и замерла в ожидание ответа.
— Неплохо, только у меня зверь вожак и через чур агрессивный. Он долго-долго конфликтовал со мной и сейчас бывает выпендривается, — он улыбнулся, видимо выслушивал брань Лихо в своей голове. — У других звери сразу человеку покоряются. Но у меня все особенные, — Нил прокатился рукой по моей ноге. — Дамка, которая влюбилась в зверя, а человека сторонится. Такого не бывает, Алёна Ярославна.
Я ничего не ответила, чувствуя, как краснею. А Нил словно пытку мне устроил, взгляд не отводил. Знает же, что мне стыдно даже самой себе в этом признаваться, а ему тем более. Я поставила фужер и прильнула к нему, чтобы не смотрел на меня так пристально, пробористо подступая к сердцу. Нил с радостью уложил меня к себе.
— Так, так. Значит я Дамка, — я покосилась вверх на Нила. Удобно устроилась у него на плече и теперь скармливала ему фисташки. — И как вы находите Дамок?
-Ни мы, а я, — самодовольно пробубнил Нил и чмокнул меня в макушку. — У вас особый запах, лёгкий аромат от которого кровь у оборотня вскипает. Высший альфа может это учуять. Я у тебя такой.
— Горделивое Лихо, — усмехнулась и съела орешек. — И много Дамок и как вы нас распределяете между собой?
— По запаху. Я говорю, мужики это Дамка, одним всё равно, а иной так западёт, что даже в драку полезет, если что. Дамок с каждым годом всё меньше, у меня куча бойцов без жён сидят. Через пару лет поеду по свету невест собирать. Ещё вопросы?
— Конечно! — выкрикнула я. Мы оба понимали к чему разговор придет, но плохое я оставила на потом, вначале разберёмся по ненапряженным вопросам. — Сколько тебе лет?
— Ты точно хочешь знать? — рассмеялся Ильич, прокатываясь ладонью по моей фигуре.
— Точно.
— Триста двенадцать лет.
Я подавилась, и он заботливо постучал меня по спине, усадив, сел рядом.
— Ты царя видел.
— И не одного, — продолжал улыбаться.
— Это капец, Ильич, — возмутилась я. — Ты такой старый! Как тебе не стыдно! Мне ещё тридцати нет!
Улыбка его красивая перешла в открытый не менее красивый смех. Белоснежные зубы с чуть вытянутыми клыками. Я сделала глубокий вдох, и сумела это высказать:
— Почему вы убиваете младенцев-девочек?
Смех растаял. Улыбка его стала волчьей хищной ухмылкой.
— Почему мы убиваем девочек, — тихо выдохнул Нил. — Помнишь, тебя украли в тайге, и ты видела ребёнка в половине оборота?
— Да, я помню, очень несчастное существо. Ты его убил.
— Их называют Демонами. Когда становятся взрослыми, почти неуязвимы. Демоны рождаются только от женщин-оборотней.
— Пусть девочки не рожают, но живут! — возмутилась я.
— Ты не понимаешь…
— Расскажи, я постараюсь понять, — требовательно уставилась на него.
Нил пожал плечами.
— Хорошо. Я расскажу тебе. Ты умна, моё любимое создание, поймешь, что происходит. Убивать девочек оборотней не моя работа, это работа Лихо. Он не сможет пройти мимо девочки оборотня. Ничего, как человек изменить не могу, только принять. И ты прими. В паре оборотень Дамка может родиться девочка, это крайне редко случается, но бывает. Девочка растёт обычным ребёнком до десяти лет. В десять оборотни начинают приобретать оборот и перекидываются в зверя. Девочки перекидываются только один раз и застревают в обороте, оставаясь дикими до конца своих дней. Они рожают от оборотня, от человека и как бы страшно это не звучало, даже от настоящего волка. У них иное летоисчисление, год идет за пять лет. Поэтому через полтора-два года после оборота такая самка может родить. Рождают по одному два детёныша в год. Через десять лет, если её не обнаружить появляется целая армия Демонов. Они вырастают очень быстро. У Демонов рост не меньше двух метров, огромная мышечная масса, твёрдая можно сказать бронированная кожа, и они невосприимчивы к боли. Это настолько опасно, на сколько ты можешь себе это представить, — Нил посмотрел на меня очень строго, сощурив янтарные глаза. — Слышала про деревню Лесное? Там где было пятьдесят домов и в один прекрасный день исчезли все жители.
— Да, — сглотнула я, и холодок пробежал по телу.
— Они приходят в деревню и забирают всех живых с собой, — Нил отвернулся от меня задумчиво уставился в стену, кривил губы, подбирал слова. — Забирают с собой не только людей, скотину, собак и если выловят даже кошек. В восьмидесятые тоже была одна деревня, которая полностью исчезла, там жило семьдесят человек вместе с детьми. Печки топятся, еда стынет, и никого живого не осталось. Демоны жрут всё что попадается, если еды нет, жрут друг друга.
