— Да, я Света Соколова.
Удобно устроила рядом с собой Марго и потянула из трубочки коктейль с ярким вкусом водки. Как же мне всё нравится! И то, что Морок уехал, и то, что могу вот так живая-здоровая отдыхать и получать наслаждение от громкой музыки, от глотка коктейля и залипающих на моем теле мужских взглядов. Но не велика же плата за такое удовольствие! Можно садиста ублюдка и потерпеть чуток, не убил меня и то хорошо. Зато какое удовольствие я получаю, закачаешься.
— Вы вдвоём здесь? — продолжал знакомство оборотень.
— Да. Отдыхаем.
— Знаешь, — он подсел ближе. — Этих ублюдков можно наказать. Ну, тех, которые вас изнасиловать хотели.
Маргарита, Маргарита, уже всё разболтала, моя кроха. Лежала на моей груди и похоже засыпала.
— Необязательно, — повела я плечами.
Лично я уже забыла. Пистолет выкинули в реку, улик никаких нет.
Но карма сгустилась, спустилась и накрыла нас с Марго тёмной тучей неприятностей. В толпе нарисовался лысый парень тот, кто задирал моей подруге юбку. Я уставилась на него, а он смекнув быстро куда-то побежал.
— Тут хорошая охрана? — я во все глаза смотрела на то место, где мгновение назад стоял насильник.
Помчался за подмогой. Мне не так-то просто будет выбраться из клуба.
— Отличная, — сказал кавалер, зыркнув глазами и уловив носом мой испуг. — Не двигайся, девушка. Я сейчас.
Он ушёл, а я собралась уже спросить у бармена, как мне живой выбраться из их заведения. Но лысый нарисовался у стойки с тремя братками. Эти бугаи на гопников не походили скорее на крепких уголовников. Расписные, руки все в наколках, морды злые. Я ж одна с пьяной Марго на руках, куда такой конвой. Думают, не справится что ли?
— Ну, что, сучка, добегалась? — зло выплюнул лысый, как мелкая собачонка у которой сторожевые псы за спиной.
— Что за дела, братва?
От этого голоса у меня по телу пробежало дикое стадо мурашек. Мне стало резко холодно, а потом через мгновение кинуло в жар. Я не поверила своим ушам, поэтому медленно обернулась к обладателю этого спокойного хриплого голоса, насыщенного угрожающими нотами.
Не дышала, боясь спугнуть это блаженное состояние радости, окутывающее меня с ног до головы при виде этого молодого мужчины.
Высокий молодой около тридцати лет не больше, с отличным телосложением, нескромно подчёркнутым лёгкой обтягивающей футболкой. Волосы лохматые тёмно-русые, глаза голубые невероятно красивые горели и медленно выцветали чуть ли не до белого цвета. Я знала, что происходит, он впадал в бешенство. Такое бывало, когда ему приходилось заступаться за меня.
Теперь я видела, что он оборотень. Это многое объясняло.
Не удостоив нас с пьяной Марго вниманием, мужчина встал лицом к лысому, заслонив нас своей широкой спиной.
Я с трудом сдерживала слёзы, забыла обо всём. Мои тонкие пальцы потянулись и чуть коснулись стальных мышц. Мой защитник вытянулся в этот миг и ещё сильнее напрягся.
— Лёшенька, — лёгким стоном прошептала я.
15
— Девочки вы готовы? — спросила учительница пения, среди ребят «певичка», худенькая немолодая женщина.
Мы с девчонками переглянулись и смело вышли на сцену. Школьные платья с белыми фартуками, пионерские кумачовые галстуки. Подругам моим повезло меньше, они в детском доме почти все с рождения, а я только полгода здесь провела.
Днём ранее, мне исполнилось восемнадцать. Я покидала этот приют навсегда. Не вернусь в отчий дом, он сгорел вместе с мамой, папой и бабушкой. Других родственников у меня не было. Куда пойду я, ещё не знала, но очень надеялась, что в его объятия…
Мы выступали перед выпускниками детского дома разных времён. В зале собрались взрослые люди, и молодые, уже устроившиеся в жизни. Многие пришли с семьями.
Вчетвером встали у микрофонов и затянули ультра модную песню Геннадия Белова:
— Травы, травы, травы не успели
От росы серебряной согнуться.
И такие нежные напевы, ах,
Почему-то прямо в сердце льются…
Не стесняясь своих коротких юбок, румяные и счастливые выступали перед публикой, каждая из нас в тайне мечтала стать певицей.
А после были танцы. И меня пригласил Алексей. Его все знали, он работал краснодерёвщиком, и такую красоту навёл в нашем детском доме за бесплатно, что загляденье. Его изделия красовались на стенах в просторных и хорошо освещённых рекреациях: птицы счастья, резные картины, статуэтки. Вёл у младших ребят кружки, учил резать по дереву и разбираться в механике, в частности занимался именно легковыми автомобилями.
Он был высокий, ещё и на платформе ходил, брюки клёш, рубаха цветастая и красивый приталенный пиджак на котором красовался длинный ворот от рубахи. Но и это ещё не всё! У этого завидного жениха была куртка на молнии. На молнии! Где ж это видано, в нашем городе, где вся одежда на пуговицах и такое новшество!
В Алёшку Соколова были влюблены все девчонки и половина учительского состава. А он был мной болен. Никого не видел, ничего не слышал, смотрел, как зверь-хищник пожирал глазами. И от этого голубого пронзительного взгляда становилось мне жарко, и ему… моему любимому тоже было горячо.
На танцах Лёша прижал меня к себе и слова из нашей песни прошептал:
К милой подойду я, глаз поднять не смея,
И от поцелуя, и от поцелуя,
Словно захмелею.
И от поцелуя, и от поцелуя
Словно захмелею…
У нас был первый поцелуй в тот вечер. А на следующий день мы расписались. Один приглашённый был, закадычный друг Лёши, Коля Смирнов. Несчастный такой молодой мужчина, с большими печальными жёлто-карими глазами. Его первая жена сошла с ума и покончила с собой два года назад. Возможно, поэтому Коля очень бережно ко мне относился, как к младшей сестре.
Я переехала из детского дома в дом Алексея Соколова и была самой счастливой женой в мире.
В нашу первую брачную ночь, тихо хихикая на старой железной кровати, мы распаковывали резиновое изделие номер три. Таких изделий в огромном количестве в мешке из-под картошки Коля привёз специально из Москвы для нашего медового месяца.
— Лёшенька, — краснея шептала я, стесняясь даже полутьмы и пустого дома, — а у тебя были девушки?
— Нет, — усмехался мой муж, и в свете настольной лампы его щёки вспыхнули краской, не хуже, чем мои. — Сейчас будем учиться.
Он распаковал изделие и показал мне инструкцию. На пожелтевшем листе был нарисован мужской член, и пошагово объяснялось, как натягивать презерватив. В тот момент, я страшно возбудилась. Никогда не видела таких картинок, даже в детском доме попала в такую компанию девочек, которые сторонились таких вещей. Секса в моей жизни, как в СССР, не было.
