В ушах звон от стрельбы. Прямо на луг выехало несколько машин. Не плохо, это подоспели его бойцы. Только вот Высших у него в стае только он и Лука, остальные покойники. Мало кто выживет после этой встречи.
На белых шкурах хорошо смотрелась кровь. Пули пробивали через раз, но царапинами шкуры украшали. Это возбуждало внутри зверя и подталкивало к лютой агрессии. Заставляло двигаться хищника быстрее, Морок почти неуловим, а ещё умеет околдовывать, и противник начинает медлить и платит своей жизнью.
Всё складывалось неплохо, только вот Алёнка вначале хотела сбежать в лес, а потом резко повернула в обратную сторону. На поляну вступил Лихо со своей стаей.
У Нила компания не хуже, чем у северян, у него четыре беты Высшие. Тёмно-серые огромные твари вели обычных волков за собой.
Иван думал, что раз Нил отдавал Финисту свою дочь, то у него с северянами дружба. Нахрена Соколову Проша, если у него Светка? Побаловаться или… Финист припёр Лихо. У них конфликт. И в подтверждение этих мыслей, бойцы за спиной Нила начали стрелять по белобрысым.
— Прямо праздник какой-то, — рыкнул Морок и перехватил бегущую мимо Алёнку, подмяв под себя.
Конечно, это не скрылось от зоркого взгляда старого кровного врага. Нил ломанулся вперёд на всех четырёх лапах. Защищает свою истинную, а она благодарностью не отплатит.
Морок следил за Нилом и получил мощный удар в шею. Алёнка так и не обернулась зверем, только когти и клыки выпускала. Воспользовалась замешательством Высшего и со всех ног, задравши юбку и скинув туфли побежала к ней… малышке, сладкой девочке.
Иван бы не покинул место боя, а вот зверю было всё равно, его волновала исключительно истинная пара. Тоже побежал к Проше. Но на его пути встал Соколов. Пропустив Алёнку, что бежала к машине, Высший Скрытого клана, бросился навстречу Мороку, показав свой полный оборот.
Махина гигантская. Если б не волчья морда, можно было подумать, что это медведь и когти соответствующие, как ножи. Мягкой поступью, нёсся Финист и походил ни на грузного зверя, а скорее на блеклую тень, так лёгок был его бег.
Героизма у Морока поубавилось, он прикинул будущий бой. Даже один на один лучше не связываться, а тут явное преимущество. А у Морока уже девочка, ему жить охота, поэтому свернул в сторону и понёсся к лесу, а Финист за ним.
«Куда?!»- ревел зверь, пытаясь пересилить человека, но Иван уводил своё двуликое существо подальше от битвы, и чуял, как зверь его нагоняет.
— Двенадцать лет, это отсидеться в тайге, вылезти, подзаработать и к девочке вернутся. А ты меня сейчас подставишь. Дамку насиловал, вот теперь будешь отвечать.
«Ты виноват. Секса ему захотелось. Я животное, и то таких потребностей нет, чтобы всё подряд оплодотворять».
Не до споров. Он ворвался в лес, слыша, как по пятам несётся Финист. И вдруг рык и знакомый запах. Бета его прикрыл.
Не смог Луку одного бросить, остановился и вернулся.
Чёрный волк Бабая вцепился белому в бок и не отпускал. Защищал своего альфу. Размером был меньше, и силы такой не было. Поэтому брюхо беты было вспорото. И когда запахло кровью друга, Морок потерял ориентацию и, заорав во всю пасть, бросился к Финисту.
Они сцепились на болотных кочках, испачкавшись в грязи и мокрой траве. Переломали ближайшие кусты, меряясь силой. Изворачивались, удары старались наносить точные и не подставляться. Такой выдержанный, умеренный бой, навёл Морока на мысль, что соперник ему ровесник.
И не известно, чем бы это всё кончилось, если бы не закричала Светка. Далеко на лугу, сквозь шум и возню битвы, но Иван Фомич услышал, а Алексей и подавно.
Белый зверь навострил уши и, огрызнувшись, аккуратно отступил назад, пятился метров сто, а потом рванул к своей истинной.
— Спасибо, Нил Ильич, — харкнул кровью Морок в половине оборота — лапы волчьи, руки человечьи и торс мужской. А вот морда не спешила в лицо оборачиваться.
Иван рухнул на колени перед умирающим другом и подтянул его к себе, стараясь обнять. Но было слишком поздно, Луку не вернуть, регенерацией не поделиться. В этот момент Морок представил, как Нил обнимал умирающую Алёнку, и стало страшно. Иван уже забыл, как это… терять близкого и родного.
— Лука, держись. Ради Дуняши.
— Она за мной пойдёт, душенька моя, — он усмехнулся и лапой вцепился в лохмы Морока, — прости, это я виноват. Данил Баюн приезжал, хотел ведь нам мир предложить. Из-за глупости подрались. А видимо, Данил понял, кто Соколов и решил, что мы со Скрытым кланом заодно. Хорошо Финист нас развёл с Нилом, чтобы не объединились. Нил же пытался дочь отдать ему, чтобы откупиться… почему раньше не подумал об этом?
— На кой хрен, Скрытому клану нас давить?
— Ты не понял? — у Луки из пасти потекла кровь. — Оборотни не должны быть так богаты, как Джейкоб и Голденскай. Нас убили за наш капитал, богатство в руках зверей… угрожает…людям.
Лука издох прямо в лапах Морока.
«Уходим, человек»- просил волк. — «Нам не вернуть Голденскай и не получить маленькую».
— Но я вернусь, — рыкнул Морок и направился в тайгу, чтобы исчезнуть в ней на время.
30
Интересно, а служители отеля в курсе, что у них на лужайке творится? Я обошла машину, чтобы глянуть на тот самый отель, в котором занималась сексом с Мороком, где он в первый раз показал, свои звериные замашки и дал понять, что я никто в его жизни. А я ведь на него повелась. Сложно в такого не влюбиться. Теперь я его ненавидела всей душой. Витя, словно глаза мне открыл на происходящее.
Лёша так и не ответил, кто он и что. Все вопросы отпали, когда муж стал оборачиваться. Вначале велел мне сидеть в машине с ребёнком, а потом вышел на улицу, где уже грызлись звери, и стреляли оборотни в образе людей.
Согнулся дугой и треснули на нём одежды. Засверкал на солнце белоснежный мех, переливался, как снег серебром. От кончика молочного носа до копчика бежал по мощному огромному телу мохнатый гребень и заканчивался шикарным хвостом. Снежный, сахарный. Я замерла в восхищении, припав к стеклу руками. Я обязательно расчешу его, поглажу за острым ухом. Испытала неописуемый восторг. И сильно переживала, когда он кинулся в бой и на мгновение пропал из вида.
Пока я любовалась Высшим, Порушка открыла дверь и сбежала. Я только успела её позвать, поспешила за ней. Нельзя ребёнку в такую бойню влезать, затопчут. Только из машины выскочила, как остановилась. Девочку поймала Алёна и, упав на колени, прижала к себе.
— Мамочка, — радовалась Проша.
— Доченька, — плакала женщина, зацеловывая своего ребёнка.
Эта сцена заставила дрожать мои губы, перехватило горло и стало трудно дышать. С глаз моих покапали слёзы. Я вспомнила, как заблудилась в городе, и мама нашла меня. Вот так же стояли, обнимались, я радовалась, мама плакала.
