Сколько нам потребовалось, чтобы решить — мы пара на всю жизнь? Это мгновенная вспышка привела в действие вулкан чувств полных желания. Пожалуй, именно так я должна была любить Морока, своего истинного, который умер, оставив меня одну. С таким же восторгом смотреть на него и ловить не менее восхищённые, ликующие взгляды.
Мне даже некогда было рассмотреть его мотоцикл. Стояли и смотрели друг другу в глаза, и дышать было трудно. Я словно ждала чего-то, а он неожиданно начал стесняться, болезненно разъехались его брови, спрятался взгляд.
— Накинь куртку, — принялся меня одевать и шептал, — и шлем обязательно. А что, в семнадцать лет парни бывают такие заботливые и внимательные? Чем ещё он меня поразит? — А может, ну их с выпивкой? — спросил он и посмотрел на меня щенячьими глазами, — возьмём сосисок и на речку в лес.
— Я не против, — усмехнулась. Ревновал, боялся, что уйду к лысому за любовью. Хорошенький мой. Я провела рукой по его лицу, ощутив щетину совсем мягкую, юношескую. Иван чуть накренился, склонив голову набок. Поцеловать хотел. Я резко надела шлем и рассмеялась, чтобы понял — я играю.
Ему понравилось, ослепительно улыбнулся и сам, надев шлем, снял мотоцикл с подножки. Забрались на железного коня и понеслись. Вдвоём. На свободу!
Летели километров тридцать по бездорожью. Чтобы искупаться, поесть жареных сосисок и насладиться уединением. Я прижималась к стройному телу, иногда раскидывала руки в стороны, ощущая полёт, ощущая, как я легка и мне хорошо. А самое главное в этом — взаимность. В шлеме не различить Ванюшкину улыбку, зато глаза прищурые говорили мне, что он счастлив тоже.
Сердце ломилось из груди, когда я расстелила свою куртку на широкой заброшенной пристани, и сняв джинсы, майку легла загорать в нижнем белье. Два часа дня, последние деньки лета, успею насладиться. Решила немного подогреть тело, прежде чем лезть в воду. Река большая, окружённая лесом сияла на солнце, прогреваясь после обеда всё глубже. Место потрясающее, для волков самое оно, ни одной живой души в округе.
Закинув майку на лицо, я звездой распласталась на старых, чёрных от старости досках, наслаждаясь теплом. У меня красивое тело, красивое бельё. Я вся тонкая и звонкая, ощущала кожей, как волк на меня пялится.
Ваня плюхнулся рядом. Травинкой проехался по моей ноге, потом выше до животика, ещё выше до двух грудей, что выкатывались из чашек бюстгальтера, и по шейке. Щекотно, приятно. Уже обожала его, просто с ума сводил.
— Проха, — промурлыкал Ваня и прилёг рядом. Дрожью отзывались его чуткие прикосновения. Ощущала горячие голые руки, волосатая ноги неожиданно упала на мои колени. — Купаться будешь?
— Буду, — буркнула я в майку, под которую он заглянул. Я вся изогнулась, избегая неожиданного поцелуя, застеснялась как-то и, похоже, раскраснелась. — Пошли.
Парень вскочил на ноги, предстал передо мной во всей своей красе. Стоял весь такой прекрасный в своих черных шортах по колено, с красивой эрекцией, и я тяжко вздохнула. Он неожиданно присел и сгрёб себе в руки, я взвизгнула и рассмеялась. Его прикосновения грели сильнее послеполуденных солнечных лучей. Вскрикнула и прижалась к нему, когда начал кружить.
— Плавать умеешь? — спросил Иван, направляясь на конец пристани.
— Умею, — я обвила его шею руками и зажмурилась.
С разбега парень кинулся в реку. Мы ушли под воду, и чувство полёта и моей лёгкости усилилось.
Вода прохладная, но купание в ней невероятно приятное. Я наслаждалась этой жизнью. Мне в этот момент нравилось всё. И солнце яркое и вода чистая и ласки парня, в которого влюблена.
Иван ухватил меня за талию, потянулся к моим губам.
— Прошечка, — остановился, чуть коснувшись моего рта. — Ты что такая не смелая? Разве не волк я? Ты же почувствовала во мне пару. Или нет? Прох?!
— У? — я внимательно смотрела на него. От воды на солнце в глазах его карих горели огненные искры.
— Что не так? — он тяжело сглотнул, очень обеспокоился.
Я провела по тёплой глади воды руками, глянула на свою красивую грудь под водой. Улыбнулась:
— Никогда не целовалась по-настоящему, по-взрослому с языком, — призналась я.
У Ивана отвисла челюсть, и округлились глаза.
— Тебе сколько лет? — хрипнул он.
— Ты уже спрашивал, двадцать три. У меня был истинный, взрослый мужчина. Он умер, когда мне было пятнадцать лет. И до… сегодняшнего дня, я не позволяла себе вольностей.
— Моя волчица, — восхищённо выдохнул Иван и привлёк меня к себе.
Закрыла глаза, доверяя сильным рукам, что держали меня. Иван закусил мою нижнюю губу не сильно, наклонил голову и стал проникать своим языком, как можно глубже в мой рот. Он не укусит меня, как придурок Макси. Он будет нежен, ласков и внимателен. Не приглашал, вторгался.
Я напряглась, почувствовав, как жмёт горячее желание между ног. Язык парня проник в рот глубоко, и я начала посасывать его, как леденец, так он был сладок. Глубже втягивала, давая понять, что готова впустить в себя не только язык. Парень опять возбудился, под водой натянулись его шорты с твёрдым органом внутри.
— Ванюш, — я с трудом оторвалась от поцелуя, — а девочек у тебя сколько было?
Небеса! Он покраснел!
— Отныне и навсегда, ты единственная, — клятвенно произнёс Иван.
Это значило — до хрена у такого красивого парня было девок. Я оторвала ноги от дна, положила ему на грудь, держась на плаву. С лёгкостью оттолкнулась и решила насладиться купанием.
— Обиделась. Да?
— Да. В восемнадцать лет тебе отдамся, раньше сук е*и! — зло отозвалась я, наполняясь отвращением и ненавистью к сложившейся ситуации. Мне было очень стыдно и неприятно, что я почти на семь лет старше, а девочка, а он несовершеннолетний, а опыта хоть отбавляй.
— Не буду я никого е*ать. Моя ты, — выкрикнул оборотень-волк, признавая меня истинной парой. Поймал меня и с силой прижал к себе. Его всего трясло, не от холода, а от моего присутствия и неспособности справиться с ситуацией. — Ты моя… истинная. До восемнадцати, так до восемнадцати. Обещаешь ждать?
— Не знаю, что должно произойти, чтобы я не отдалась тебе, — смиловалась я. Всё-таки старше, надо уметь конфликты улаживать. Я потянулась к нему. — Целуй, мне понравилось.
Руки. Какие у него руки! Крепкие, но нежные. Он привлёк меня к себе, а в голове только одна мысль, лишь бы никто не помешал. Ещё пару часов такого блаженства и я растаю, ждать не буду его совершеннолетия.
Иван неожиданно замер, зло прищурился в сторону леса рядом с пристанью. Ох, какой самец! Взгляд, пробивающий стены, недовольный, агрессивный. Улыбка белозубая стала клыкастой.
— И что ему надо? — хмыкнул он, я, с трудом оторвав от него взгляд, обернулась и тут же скуксилась.
К пристани выскочил Даня Баюн, как ошпаренный пробежал к нам, рассмотрев внимательно мои брошенные вещи.
