Макси сейчас — росток сосны под сильными клёнами. Пока толком не разобрался, как жить и как быть, он слаб. Нужно быть осторожным и понять, что хочет от него Лихо. А старик явно от него что-то хотел.
И сам Макси хотел. Девку, что виляла бёдрами между ним и Лихо. Он даже засёк время, ровно две минуты он мог трезво рассуждать, потом вся его голова заполнялась сиськами и нетронутой мохнаткой Прасковьи Ниловны. Она свела его с ума, она его доконала. Он так сильно её хотел, что в грязных, когда-то белых шортах каждые две минуты болел стояк. Это звериное желание и патологическая, нездоровая влюблённость его мучила, в тоже время будоражила кровь и доставляла мучительное удовольствие. Он же её всё равно получит, оторвётся за все страдания.
— Прошка, выходи за меня замуж, — единственное, что он мог придумать. Как ещё её получить при таком папаше, представления не имел.
— Недоделок фигов, — огрызнулась девица. — Даже волком не пахнешь.
— Я, между прочим, генерал, — похвастался он, зная наперёд, что для оборотней это ничего нет значит. — В отставке.
Проша скривилась и высунула язык, выражая крайнею степень отвращения:
— Пап, слушай анекдот. Решили родители посмотреть, кем станет их ребёнок, когда вырастет. Посадили на пол, положили игрушки вокруг. Если возьмёт машину, будет водителем, если молоток — строителем. Ребёнок сидел — сидел, и хвать за письку. «Генерал!» — обрадовалась мать.
Макси даже остановился от такого хамства, а в голове ржал неуёмный Волколак, вторя хохоту Лихо. Похоже, мелкая фитюлька его поимела. Таблицу умножения забыла, но анекдоты выжечь электричеством из пустой головки не получилось. Издевалась, как могла. Троллила, но самое неприятное — избегала. Он всё запоминал и потом, во время секса, он ей припомнит ладонью по заднице. Волк внутри успокоился резко, довольный раскладом мужчины. Ох, как сладко он её выпорет и впарит. Сейчас, осмотрится, освоится в волчьем мире и будет Мини-Проша бедная.
Макси ступал следом за девчонкой, продолжал пялиться на маленькие упругие ягодицы в белых штанах, что так соблазнительно покачивались при ходьбе. Тонкая талия, длинные ножки. Маленькая… Почему не подпускает к себе?
Проша оглянулась на него, зло посмотрела и фыркнула. Ощущала его взгляд, тяжёлый, полный желания. Надо будет у Нила её руку и сердце попросить, или как они тут женятся.
Тяжело вздохнув, он отвёл взгляд на мокрую кочку, где во мхах росли грибы.
— О*уеть! — вырвалось у него. — Это ж гриб мацуткаи! Триста баксов за штуку!
— Я таких мацутаки в лесу резиновиками целое состояние отпинала, — фыркнула заноза. Показав Макси язык, подбежала ближе к отцу.
— Да, ладно врать-то, — он улыбнулся и по-хищнически облизнулся. — Ты их даже не различаешь.
— Зато идиотов- недоделок хорошо отличаю от нормальных волков…
— Проша! — зло отозвался Нил Ильич, и девушка тут же замолчала. — Не оскорбляй его. Позади встань.
Девушка прыгнула в сторону и пропустила Макси вперёд. Здоровяк, прищурив глаза, похотливо её рассмотрел, причмокнул губами и подмигнул малышке. Мини-Проша сунула два пальца в рот и сделала вид, что сейчас её вырвет.
Вот ведь дрянь мелкая. Только заводила своей недоступностью. У Макси даже мысли не было, отступить или сдаться. Как ни крути, его будет, по-любому.
Ладно хоть попёхи её округлой впереди не было, можно настроиться на нормальный разговор с Нилом, а то при виде Прасковьи мозги из головы в головку перетекали и требовали работы не тем местом.
— Слышь, Нил Ильич, — басил Макси борясь с яростным желанием оглянуться, как там Мини, любуется его хвостом, выпадающим из шорт, или мордаху воротит. — Какие планы?
— На тебя планы, — глухо отозвался Нил. — Лабораторий три, две в центральной части страны, одна здесь была.
— Все жечь будем? — усмехнулся исполин, не выдержал и посмотрел на Мини. Проша близко не подходила, опасалась.
— Да, будем. В тех лабораториях стругают оборотней, и только здесь создали Высшего. Оборотни, пусть даже модифицированные, это сила. Десяток — убойная сила, а сотня — армия, и этой армии нужен генерал.
— Я генерал модифицированных волков? — ему особо это не нравилось, хотя Волколак внутри был доволен и даже горд своим человеком.
Нил с лёгкостью вскочил на поваленную сосну, и опустился за ней, как зверь, бесшумно и мягко:
— Правильно сказать — вожак. Но вожаком не рождаются, им становятся. Группа оборотней всегда выбирает себе вожака, сместить его может только сильнейший, а вот чужаку смещать придётся не только альфу, но и его бет. Обычно, их около десяти. Самцы, следующие за альфой в строгой иерархии. Ты сейчас слаб, недоразвит и растерян…
— А я говорила, — вставила слово Заноза Ниловна.
— …тебя надо тренировать, чтобы ты хотя бы с парой волков справился.
— Думаешь, я не смогу? Видал, что я устраивал?
— Одно дело, прикованных к стенам волков драть, а другое — в стае порядки наводить. Любой волк может влезть, самку защищать, надо уметь обезвредить, надо уметь загрызть, разорвать, застолбить за собой место лидера. Одним словом, тебе учиться и учиться.
— С какой целью ты собираешь помогать мне?
— Папа, запах, — перебила Прасковья, вид у неё был сильно обеспокоенный.
8
Нил остановился и закинул седую голову вверх, вдыхая воздух. Макси сделал то же самое, запах был, но он не понимал, что это. Выпустил Волколака, тот опять болезненно вытаскивал свою морду из его головы, казалось, кости хрустят и глаза лопаются от напряжения. Но с волчьей мордой на плечах запахи стали острее ощущаться. Падаль. Воняло кровью, мясом и разложением. Далёкий запах, километров пять, не меньше.
— Некая корпорация, владеет лабораториями. Спонсирует исследования. Якобы, создают лекарство для человечества.
— Вряд ли, — зарычал Волколак, грозным рыком, не совсем хорошо управляясь человеческой речью. — Продавать будут.
— Поначалу, — согласился Нил, — а потом поработят. Способность оборачивать людей в оборотней должна исчезнуть раз и навсегда.
— А вдруг, я захочу поработить человечество, — пошутил Волколак и засмеялся лающим смехом, кряхтя, высовывал язык.
— Ты — низшая ступень в иерархии оборотней, даже Дамки выше модифицированных, — без презрения, со строгой констатацией факта, заявил Нил Ильич. — Но когда вас много, вы, как собаки, любого волка загрызёте.
— Горбунов сказал, что вас только двое, таких распрекрасных чистокровных. И хрен ли ты, вы*бываешься тогда?
Лихо остановился и медленно повернулся к нему. И пусть его горящий лютый взгляд был тяжёл, ничто в Макси не дрогнуло, наоборот, готово было принять вызов. Но чем дольше он всматривался в эти янтарные глаза неведомого существа, тем меньше спеси в нём оставалось. Старик смотрел, будто пытался заглянуть в душу, пролазил между человеком и волком, протекал в сердце, пронырливый, прозорливый, хищный.
