— Нет.
— Как нет? — возмущаюсь.
— В ротик возьмёшь по приезду. За все мои страдания отплатишь.
У меня всё мигом возгорается между ног, и я протягиваю руку к его штанам.
— А сейчас можно? — шепчу, сгорая от навалившегося возбуждения.
Глаза волка вспыхивают огнём, он облизывает губы.
День седьмой Настоящий подвиг Ивана
— Ванечка!!!
— Что?
— Я вешу сорок семь килограмм!
— Форточку закрой, а то унесёт.
Он улыбается очень мило и красиво. Лежит совершенно голый на диване, закрыв предплечьем глаза, потому что в окно льёт весёлый яркий свет весеннего солнца. Его мужское достоинство прикрыто белой простынёй, одна нога согнута, Иван занимает весь диван, такой он большой.
Я продолжаю стоять на плоскости весов тоже голая и заворожённо смотрю на своего волка. Я люблю его, без него я уже не представляю этот мир. От красоты телесной, до красоты душевной, Ванечка идеален. А я не могу понять, что с моей стороны требуется, чтобы ему было комфортно и хорошо. Буду его удовлетворять физически. Вначале отдамся, как ему нравится с криками блаженства, потом вкусно накормлю и расчешу его кудри. Можно в обратном порядке.
Я убираю весы под диван, беру в руки расчёску и удобно устраиваюсь сверху молодого мужчины, сразу чувствую, как реагирует на меня его орган, твердеет, встаёт, натягивая простынь. Мне нравится его реакция. Расчёсывая непослушные кудри, убираю тяжёлую руку с его лица. Он подтягивает меня за попу к себе. Его торс широкий, мне не хватает ног обхватить его.
— Повернись, — ласково просит Иван, подталкивая меня.
Я откладываю в сторону расчёску и выполняю приказ. Закрываю глаза, когда он прогибает меня в пояснице. Заливаюсь краской, и даже лёгкий холодный ветерок из форточки не может охладить мой пыл и заглушить стыд. Я привыкаю, что ему можно всё, что это не стыдно, повернуться к нему попой и лечь своим лоном ему на лицо. Он делает приятно, очень приятно, и я не сдерживаюсь, громко всхлипываю. Внизу всё тяжело, горячо. Тянусь к его члену.
— Хочу.
Я теперь знаю, что как делать. Вчера он мне всё показал и рассказал, как ему будет приятно. Но я маленькая, не дотягиваюсь и прогибаться приходится Ивану. Он подталкивает меня вниз, и я жадно заглатываю его член, ухватив его руками.
— Только быстро, — шипит он мне в промежность, и я начинаю дрочить член, обсасывая его. Быстро, очень быстро, как он хочет. Ему всё можно.
Чувствую, как напрягается орган, не останавливаюсь. Тёплый поток семяни стреляет мне в рот, его поглотить я не в силах, ещё не доросла до такого уровня. Иван помогает своей рукой, рычит. Потом усиливает давление на моём клиторе, в лоно входит его палец, доводя меня до исступления, и я с криком кончаю, пытаясь соскочить с мучающего меня ласками языка.
Мне хочется поваляться на нём, уткнувшись щекой в член и полизать его ещё. Но Иван резко вскакивает, ставя меня на ноги.
— Быстро одевайся. Возьми только документы. Быстро!!!
Я ошарашенная, хватаю свою одежду, начинаю натягивать её наспех. Я его слушаюсь, он говорит только нужные вещи. Когда вступаю в джинсы, чую запах гари. Мне страшно, поэтому я скулю от ужаса догадки. Хватаю сумку. Иван прикладывает к моему лицу мокрое полотенце.
— Держи, — говорит он. — Сейчас бежишь из здания.
Мы открываем дверь, в общественном коридоре запах дыма яркий, насыщенный. Он жжётся и нагоняет ещё больший страх. Толкая меня вперёд к выходу, Иван успевает стучать в двери жильцов общежития. Кричит это страшное слово: «Пожар!». Всё плохо, потому что раннее утро воскресенья, и люди спят.
На лестничной площадке почти ничего не видно. У меня подкашиваются ноги. Я слышу крики людей. Иван хватает меня на руки и бежит вниз по лестнице. Когда я оказываюсь на крыльце, он отбирает у меня полотенце и исчезает в задымлённом подъезде.
На улице скапливаются люди. Из подъезда выбегают жильцы, в суете я теряюсь. На втором этаже разбиваются окна, и валит настоящее пламя, оно ползёт, как беспощадный змей вверх на третий, а на пятом кричат люди. Раздаётся взрыв, это газ.
Меня больше нет. Меня толкают и пытаются затоптать, а я смотрю на открытые двери подъезда, из которых в один прекрасный момент перестают выскакивать люди. Кто-то скинул скрученные между собой простыни и спускается вниз. Больше людей перемещается в другую часть здания и пытаются спуститься по пожарной лестнице. Плачут дети, вылетают из окон стёкла.
Если Иван умрёт… я обернусь волчицей прямо здесь и буду жить в лесу всю оставшуюся жизнь. Вой сирен выводит меня из коматоза. Приезжает алая пожарная машина, скорая помощь и полицейские. Вокруг меня раскладываются чьи-то спасённые от пожара вещи, кругом чумазый народ.
Я хочу кричать, потому что из подъезда валит непроглядный чёрный дым. Языки пламени лижут его.
И в этом аду появляется высокая фигура. Иван выбегает на крыльцо, в руках у него ребёнок, он держит его, как сумку за ремешок на штанишках, подмышкой бабушка Зоя, другой рукой он тащит женщину в своей куртке. Куртка горит, женщина её скидывает, это тётя Валя.
Ивану помогают спасатели, ребёнок кричит, его находит мать.
Ещё долго мне будет сниться эта картина, как из пламени выходит мой волк. И я всегда буду знать, почему именно мне достался этот идеальный во всех отношениях мужчина. Когда я была маленькая, мама постоянно говорила, что когда я вырасту, то выйду замуж за самого сильного, самого смелого и доброго, любящего и заботливого мальчика в мире. Это было благословение.
Потом он сидит в открытом фургоне машины скорой помощи и дышит через маску. Медики обрабатывают его ожоги. Опалились его кудри, и выжжена часть головы. Я подхожу к нему и целую его большую руку, покрытую пеплом и пахнущую дымом. Держу его длинные пальцы и смотрю глазами полными слёз радости в его лицо.
Иван гладит меня по волосам.
Регенерация неплохая, но он всё равно страдает. Ему предлагают в больницу, но Иван отказывается, а я и слова не могу сказать поперёк его воли. Вся моя работа стоять рядом и держать его за руку.
Мы отправляемся пешком до квартиры Кати. На Иване одеяло, что дали медицинские работники, но он мёрзнет и шагает тяжело.
Дверь открывает Егор. Улыбка сползает с его лица, когда видит нас чумазых и пострадавших. Что делает Егор у Кати в квартире, я не спрашиваю, итак, догадаться можно по румяной хозяйке, которая вылетает с кухни в новом ярком фартуке. Улыбка тоже тает, Катя в ступоре оглядывает нас ошарашенным взглядом.
— Можно мы переночуем? — спрашиваю я. — Завтра квартиру снимем и съедим.
— Проходите, — кивает Катя, а Егор помогает дойти Ивану до спальни, где укладывает его на тахту. Главное, Ванечка влезает на спальное место, а я маленькая присоседиться мне не составит труда.
