Его раскалённый, палящий мягкостью язык касается клитора, и я расплавляюсь под его настырными движениями. Неистово пылкой волной меня вначале размягчает, и я расплываюсь, как «королёк» при плавке золота, а потом меня кидают в ледяную воду, закаляют, и мышцы всего тела, каждая клетка во мне бурно реагируют и твердеют в безрассудном животном удовольствие.
Нет разума, чтобы оценить масштаб этого чувства, я несдержанно кричу во всё горло от того, что происходит. Меня начинает трясти, я хочу соскочить с источника электрического удовольствие, но крепкие руки лежат на моём животе и не дают шевельнуться, а огненный язык продолжает меня терзать.
Крик переходит в стон и затяжное нытьё.
— Хватит! Иван! Не могу больше!!!
Он оставляет меня в покое, наваливается сверху падая между ног. Его кудрявая голова оказывается над моим плечом. Он дёргает свой член, и жаркая скользкая жидкость заливает мой живот и достаёт до груди. Иван кричит в подушку, сжимается всё его тело. В нём столько силы, мне страшно, как он мог бы сжать меня. Но он бережно относится ко мне, я немного чувствую его вес.
Он сам поправляет нашу постель, ложится сзади меня и продолжает прижимать к себе. Хорошо бы мне уснуть, но я слышу, как он тяжело дышит в мои волосы, и его орган ни капли не ослаб. В голове мысль, что девственность мешает учёбе и карьере. Это точно! Я то знаю! Так зачем её беречь? Мама уже смирилась, что я взрослая. Я всё как-то не решалась ни с кем познакомиться, а тут прямо с доставкой на дом. Да такой… обалденный.
Я опять закидываю руку к его органу.
— Мало? — усмехается Иван.
— Хочу… туда.
— Уверена?
— Не совсем. Только ты сам.
— Такое я не упущу.
Он поворачивает меня к себе лицом, наваливается, как только что минуту назад, между моих ног, замирает. Я почувствовала сильное давление в промежности.
— Как твоё отчество? — спрашивает он.
— Петро-о-А! — А! — о-овна, — он уже внутри, так резко, так быстро.
— Вот и всё, — шепчет Иван, зацеловывая моё лицо, двигатся внутри.
Вот и всё. Что же я наделала?
Утром он говорит. Много. В душе я отмываю корки с кровью и его засохшего семени, свою смазку. Ничего не болит, просто я словно пришибленная всё утро. Завтракала так, как никогда, возможно, поэтому на работе не обедала.
Весь день, как в бреду. Максим заглядывает в мастерскую, пытается знакомиться, пялится в свой микроскоп, принимая от меня изделия.
— Румяная сегодня, — напяливает очки на нос и подмигивает. — Пошли на сведение, Кристинка. Ты ж у нас холостая.
— Некогда, — тихо отвечаю, недовольная его вниманием.
Он назойливо ещё что-то предлагает, но я увиливаю, возвращаюсь к работе. Через некоторое время возле моего стола появляется Катя.
— У нас перерыв, не сиди всё время, остеохондроз заработаешь, — она вытягивает меня с места и тянет в коридор. Мы прогулочным шагом идём в дальнюю сторону к литейщикам. Там работают одни мужики. Из курилки доносится смех. — Ты действительно сегодня румяная. Влюбилась что ли?
— В общежитие, — я не решилась рассказать. У неё борьба с Леркой за Ивана. Сегодня гоняли несчастного Соколова по всем мастерским, бедненький мой, еле смылся от этих страшных охотниц.
— Да, у вас там баскетбольная команда крепких парней, — она оглядывается по сторонам и, заправив выпавшую прядь моих волос за ухо, говорит очень тихо, — будь осторожна, мужики на твою девственность ставки делают. Огромная сумма. Так что будут приставать. Не ведись, Крис, они все обманщики.
Она кивает и ведёт бровями, оставляя меня одну.
— А куда это сосальщица глотального цеха собралась?! — кричит Катя Лере, и получает в ответ оттопыренный средний палец на кулаке. — Я всё вижу.
Катюша весело мне подмигивает и убегает догонять Лерку.
Я иду гулять дальше, останавливаюсь у стены, не желая мелькать у курилки. Слышу усмешливые голоса.
— Я пятьсот добавлю и трахну первым, — голос Максима.
— Охуенно, — выдаёт Иван… это голос Ивана Соколова.
И я понимаю, что случилось то, о чем предупреждала мама. И как бы больно и обидно мне не было, я готова принять реальность. Поиграли и хватит.
— Ты против? — незнакомый хриплый голос. — Повеселиться то надо, одна целка на весь завод. Ещё пятьсот подкидываю.
— Моя невеста, — вдруг заявляет Иван. — Кристина Петрова моя будущая жена, ещё раз услышу, что вы ставки на неё делаете, костей не соберёте. Я предупредил.
Что-то рушится, видимо, Иван сворачивает железный короб с окурками и уходит тяжёлой громкой поступью в дальний коридор. А я, задыхаясь, бегу прочь в свою мастерскую. К такому мама меня не готовила. Мамы к сказкам не готовят, только к разрухе и горю.
С работы ухожу пораньше, потому что быстрее всех выполняю норму. Иду по темнеющим улицам, вдыхаю тёплый весенний воздух, и кровь внутри закипает, желая к нему, к моему будущему мужу. Слышу, как он окрикивает меня и бежит со всех ног. Оборачиваюсь, а Иван уже рядом. Подхватывает на руки, и я на седьмом небе от счастья.
День третий. И ещё два подвига Ивана
Вчера никак не получилось. Ванюша предложил фильм посмотреть, я согласилась. Легла на его плечо и уснула через три минуты.
Просыпаюсь рано, чтобы сбегать подсмотреть за ним. Куда ходит? Что делает?
Босиком выскакиваю на кухню, там уже две соседки готовят завтрак. Тётя Валя курит у окна в форточку и покачивает головой, с улыбкой на губах.
— Красота-то какая, — томно вздыхает она.
Я вижу в окно, как занимаются на тренажёрах молодые парни, один из которых мой. Они подтягиваются, крутятся на брусьях, тягают груз. Им уже жарко и на потеху женщинам, прилипшим к окнам, атлеты начинают раздеваться. И…ах!
— Такой большой юноша должен хорошо кушать, — бабушка Зоя сполоснув гигантскую чугунную сковородку, вручает её мне. — Сюда влезет десяток яиц.
— Я не умею, — с ужасом осознаю я, — могу в интернете посмотреть.
— Сейчас покажем, — смекает тётя Валя и достаёт помидор.
Я учусь готовить завтрак своему любимому мужчине. Вначале обжариваю помидор и бекон, затем разбиваю яйца, очень плохо получается. Соседки следят, чтобы я не накосячила. Под их чутким руководством у меня выходит неплохо. И я радостная высовываюсь по пояс в форточку и кричу на всю улицу:
— Ванечка! Я завтрак приготовила, иди быстрей!
Несу сковородку двумя руками, она очень тяжёлая. Бабушка Зоя помогает мне открыть дверь. К яичнице, я делаю кофе, как любит Ванюша. Прыгаю от счастья, как будто мне приготовили завтрак.
Совместная трапеза проходит в тишине, наши глаза горят, мы смотрим друг на друга и улыбаемся. И тут печальный звонок от Кати. От неё всегда звонки невесёлые. Просит до работы с ней доехать. Я соглашаюсь.
