Ваня меня отпускает, уже не улыбаясь. Спрашивает, что происходит, я стараюсь делать вид, что всё нормально.
Но всё плохо. Катя на заднем сидении кутает шею в розовый шёлковый шарфик. На запястьях синяки. Мне хочется кричать и ругаться. Почему он улыбается за рулём, рассказывает анекдоты мне, а сам бьёт и насилует мою подругу? Кате нужна помощь.
Мы выходим из машины у нашего завода. Руслан стоит долго, провожая нас взглядом. А мы за ручку удаляемся от него к безопасному пункту охраны.
— Катюш, — с сожалением начинаю я. — Ты должна обратиться в полицию.
— Смысла нет, он придёт и будет хуже, — отвечает она замогильным голосом. — У меня нет родственников и хороших знакомых. Я беззащитна, Крис, со мной можно делать все, что захочешь. Никогда, никому не рассказывай, что ты одинока. Тобой начнут пользоваться.
Мне становится страшно, и бегут мурашки по коже. Хочется к Ивану, сунуть нос ему подмышку и попросить укрыть. Я не одна.
В раздевалке галдёж. Девчонки возбуждены. Лера сегодня очень красиво накрашена, волосы уложены. На ней короткое платье, подчёркивающее фигуру. Она всем рассказывает, что они с Соколовым любовники. В подробностях описывает, как они вчера в кабинете, когда все ушли, занимались любовью. Катя взрывается, забывая о своём Руслане.
— Врёшь ты всё! — кричит подруга. — Вчера он рано ушёл.
— А потом, он позвонил и пригласил к себе.
И вот тут, я не выдерживаю и начинаю смеяться, громко и звонко.
— Что ржёшь, Крися? — кривится Лера.
— Я просто знаю, где он живёт, — усмехаюсь я, накидывая свой рабочий халат и закрывая ящичек. — И тебя там не было.
— Вот же пиздаболка, — возмущается Наташка, которой Лера на почве борьбы за мужика уже не подруга.
Сегодня у меня рабочее настроение. Литейщики притащили моей пробы ёлочек*. Я сразу взяла пять, оставлю до понедельника шлифовку и полировку, обработаю как можно больше изделий сейчас. Литьё отличное, работы с каждой печаткой мало. Кольца-болты. Предназначены для гравировки и брильянтов, такие вещи редко появляются у нас, обычно попсовенькое что-то заказывают, а тут каждое изделие на пятьдесят грамм не меньше и размер на сардельку.
— Крис.
Я снимаю наушники и смотрю на Сонечку. Она, оглядываясь по сторонам, спрашивает:
— А где он живёт?
— Я заплачу за инфу, — вдруг влезает в разговор Наташа.
— Да, отвалите от неё, — возмущённо откидывает всех по сторонам Катя и вытаскивает меня на прогулку.
У нас, как уроки в школе, поработали и на перемену. Саныч обещал как-то кардиотренажёры в коридоре установить, да так и осталось это невоплощённой мечтой.
— А ты почему не спрашиваешь, где Иван Иванович живёт? — интересуюсь я у Кати, украдкой рассматривая её синяки под водолазкой. Мне бы хотелось во всём ей признаться, и не делать наши с Ваней отношения тайной.
— Зачем? — тихо отвечает она. — Только подставлю парня. У Руслана целая банда, не надо мне защитников. Ошибкой будет.
Неприятный осадок остаётся до конца дня. Я заканчиваю работу самой первой, сдаю Егору металл, и он выдаёт мне недостачу в двести пятьдесят грамм почти чистого золота.
Двести пятьдесят грамм это пять печаток, как минимум. Как так я могла потерять их? Несусь к своему рабочему месту, думаю, что смахнула халатом. На четвереньках ползаю под столами, а в голове калькулятор выдаёт сумму недостачи, и я умираю от леденящего ужаса. Мне не расплатиться!
Меня начинает колотить мелкая дрожь, я смотрю на собравшихся девчонок и женщин, что собрались вместе, покинув свои столы.
— Пошли к мастеру, — строго говорит Егор.
Да, мне нужно к мастеру, иначе я умру от горя. В кабинет захожу уже зарёванная, Ванечку почти не вижу от пелены слёз. С разбега кидаюсь ему в объятия и пытаюсь спрятаться под его чёрный рабочий халат.
— Я никогда! — кричу, захлёбываясь рыданиями. — Никогда не брала чужое!
Иван прижимает меня к себе и успокаивает, гладит по голове. Его голос грозный, наполнен холодом:
— Позвони охране, пусть пришлют человека, а на мою почту скинут сьёмку видеокамер за весь день.
— Участкового вызывать? — спрашивает Егор.
— А ты, как думаешь? — Иван злиться, и я глубже зарываюсь в его одежду. — Если два месяца такие недостачи, вызывай немедленно. И запрети покидать мастерскую.
Егор выходит, а Ванюша с трудом меня отцепляет от себя. Заглядывает в глаза и утирает слёзы.
— Малыш. Иди, посиди в раздевалке. Я всё решу.
Мне становится легче. Я немного успокаиваюсь и киваю в знак согласия.
А в раздевалке собрались все работницы. Лера курит в запрещённом месте, с ней Наташа и ещё две женщины в возрасте.
— Ну, что? — обеспокоенно спрашивает Катя.
— Сейчас камеры просмотрят и скажут, куда делось, — отвечаю я, и подкусывая губы скромно стою в уголке.
У присутствующих вытягиваются лица. Девушки переглядываются и начинают шептаться.
— Вот ведь, — раздосадовано начинает Лера, — это всё время мы под камерами были? Представляю, что там Саныч насмотрелся, особенно в душевой.
— Наверняка ещё и в туалете стоят, — добавляет масла в огонь Наташа.
Все стоят бледные и напряжённые. В раздевалку входят мужчины. Три наших из охраны, Иван с Егором и мужчина в полицейской форме.
— Софья Евгеньевна, отойдите от своего ящика, — строго говорит Иван.
Я не верю. Не верю, когда достают мои печатки, когда извлекают из сменных трусиков девушки остатки серебра и золота. Лера шипит с ненавистью, осуждает Соню. А мне стыдно, как будто я это украла. Понимаю, что не виновна, но хочется сквозь землю провалиться.
Соня сильно краснеети стоит, опустив глаза в пол, на вопросы не отвечает. Её уволят, уволят её тётку, которая, может и не знает, что племянница творила всё это время.
— Подкапливала и выносила. Надо смотреть с камер, каким образом, — говорил Егор. — Исчезало понемногу, только сегодня хапанула разом.
Я ничего не слышу. Руки дрожат, когда подписываю протокол. Горю от стыда за Соню, не знаю, почему я такая, но мне её жалко.
Мужчины уходят, мы с девочками переодеваемся и вместе выходим в ледяной вечер. Дохнула Арктика, и на улице неожиданный минус, пошёл снег. В темноте стало плохо видно. Мы пробегаем двор, через проходную проходим, и Катя меня останавливает.
— Давай, я выйду, а ты только тогда, когда его друзья уедут.
Я не сразу понимаю, о чём речь. Стою у кабинки охранников, провожаю Катюшу взглядом. Она выскакивает к своему Руслану, тот очень галантен при людях, усаживает её на передние сидение. Уезжают. Вторая машина с двумя друзьями Русла продолжает стоять у нашего завода. Мужики страшные, бритоголовые курят и посматривают в мою сторону. Кивают мне, подмигивают и приглашают жестами подойти.
