Пока малышка отдыхала, мы с мужем цедили кофе в обществе Сергея Кубанцева за столиком, деля на двоих одну булку с маком. Лакомство было полито карамельным соусом, а Рома сладкое не любил, поэтому всё время меня подкармливал, так и не попробовав выпечку. Наши милые и нежные отношения Кубанцева приводили в восторг, и он периодически зависал с осоловевшей физиономией, подпирая откормленную ряху кулаком.
— Голубки.
— Куба, не отлынивай от разговора. Так что там с товарищами, которые тебе клуб подарили? — Рома усмехнулся, он, как и все в эту историю с щедрыми подарками не верил.
— Мужик, который отжал бойцовский клуб, был знаком с Баюном. И ничего хорошего о нём не говорил. Мокрушник ваш Баюн.
— Бандит значит, — с сожалением вздохнул Рома. — Узнать бы через своих, кто конкретно и с кем повязан.
— С Лихо, а Лихо рецидивист.
— Это учредитель «Джейкоб», — я чуть булочкой не подавилась.
— Кушай, кушай, — сунул мне в рот ложку с булкой муж и продолжил разговор с Сергеем. — Что ты думаешь по этому поводу?
— Бывший владелец был мужиком очень крутым, поэтому я не советую даже лезть. У них там клан, или как они называли стая, не люди, а звери.
Я всё же подавилась, и Рома заботливо постучал мне по спине. А потом взял телефон и отзвонился Васе. Вася внук Владимира Константиновича, до него добраться «Голденскай» не смогли. Это был наш человек.
— Начинай Вась, как ты хотел быстро с подкупом.
— Будьсделно, — выпалил голос в трубке.
— Вот и всё, — улыбнулся мне Рома, — а ты боялась. Мы банкроты, и ебаный «Голденскай» будет вынужден судиться со своим же «ООО Нил». Мы уделали их, детка.
— Молодец, братан, — похвалил Куба. — Правильное решение. Но вам лучше свалить куда-нибудь заграницу на полгодика.
— Так и поступим, — кивнул Рома.
— У Анечки школа, — вздохнула я.
— Жизнь дороже.
Тут не поспоришь.
Рома попрощался со мной, ему нужно было сделать ещё много дел, чтобы подчистить наши хвосты. Мне было немного обидно за «СтройБел», только я стала учредителем, и вот банкротство. Но ничего, три года срок, я успею Ромке ребёнка родить и подрастить его, чтобы вместе с мужем вновь чем-то заняться.
Мы же с Анечкой отправились в парк, где намеревались гусям-лебедям скормить три батона.
Я поправляла своё ярко-розовое летнее платье с пышной юбкой до колен и корсетом. Руки в гипюровых перчатках держали сумочку-клатч. И такая красота утопала золотыми шпильками дорогих босоножек в грунте под сенью лип.
Ребёнок у пруда делила свои батоны между малышами. Щедрая, добрая Анечка, самое моё любимое сокровище. Мне никто не нужен… Рома нужен, но я с лёгкостью от него могу отказаться, если начнёт изменять или бить. А вот от ребёнка я не смогу отказаться никогда.
— Обалдеть, — услышала я разговор двух девиц рядом. — Мечта просто, давай подойдём.
— Страшно, он, наверно, модель.
Я проследила за взглядами девушек и обомлела, врастая каблуками в землю. Ослепительно блеснул кулон в виде головы волка на волосатой груди, что торчала в расстёгнутом вороте белоснежной рубахи. Рукава закручены по локоть и руки в карманах брюк. Он смотрел в мою сторону, закинув голову вверх, от этого взгляд его глубоко посаженных хищных глаз был высокомерным. Широкий рот с красивыми губами, острые скулы. Да, действительно, этот смуглый брюнет очень хорош собой. Ещё и высокий с отличной подтянутой фигурой. Широкие плечи, сильные руки… Спасите меня… погибаю.
Ему было двадцать пять или чуть больше, выглядел он потрясно. Вся женская часть парка, замерла от восторга. Но надо помнить, что это лютый зверь.
— Аня! — хрипло позвала я ребёнка. — Мы уходим!
Девочка не сразу оторвалась от увлекательной кормёжки птиц. Напрягся охранник, что стоял между мной и Анечкой.
— Привет, — поздоровался оборотень, соблюдая между нами дистанцию. — Спешишь?
— Я замужем, у меня ребёнок. Что тебе нужно? — выпалила я, прожигая его взглядом, но так жечь, как делал он своими янтарными глазами, я не умела.
— Месть? — вскинул он широкую бровь. — Что можно хотеть от женщины, которая стреляла в упор, при этом минуту назад отдавалась со страстью. Что можно хотеть от женщины, которая берёт в рот и кусается.
Он рассмеялся, а девушки, которые слышали его речь, стороной обошли меня и поспешили смыться.
— Как зовут тебя?
— Не догадываешься?
— Нет.
— О, привет, дядя, — неожиданно выдала Анечка и смело подойдя к оборотню, пожала его протянутую руку с длинными костлявыми пальцами.
— Привет, малышка, — он подхватил ребёнка и подкинул вверх.
— Отпусти! — испугалась я, и к оборотню подлетел Толя.
— Мама! Этот дядя меня из леса вывел! Только он был волосатый.
— Холодно было, — рассмеялся оборотень красивейшей, ослепительной улыбкой белых ровных зубов.
Он опустил девочку на землю и подтолкнул её ко мне. Так он меня однажды подтолкнул на лёд, аккуратно с заботой.
«Что я наделала!!!», — кричало моё сознание. — «Я же влюблена в него».
— Прости, — я взяла Анечку за руку. — Знаю, такое не прощается…, но зато искренне попросила прощение.
— Пошли со мной, — он испытывал меня взглядом.
— Я не могу… поздно.
— А я всё могу, — он стал отходить назад. — Илья Нилович Белкин моё имя.
****
— Мамочка, а ты придёшь домой вечером?
— Конечно, милая, — натянуто я улыбнулась ребёнку, а Толику за рулём дала строгий наказ. — Сдай её прямо в руки Розе Львовне.
Охранник кивнул, а я выскочила из машины. Оказавшись у здания в семь высоких этажей. Рядом была своя большая парковка, на ней я увидела Ромин внедорожник, его сложно перепутать с другой машиной, танк. Телефон мужа всё так же не отвечал. То, что Рома уехал на встречу с Белкиным, сообщил мне Эрик, и я тут же решила догнать Беляева, прежде чем Илья приедет. Надо предупредить, что это смертельно опасно, вести переговоры со зверем. Раз у них клан, целая стая. Мамочки! Их много!
Я торопливо поднялась по лестнице, миновала вращающиеся карусельные стеклянные двери, пролетела в створки. Нерабочие турникеты, отключённые арки металлоискателей. Людей почти не было. У стенда с картой здания, я нашла название «ООО Нил» и побежала к лифтам. Пять лифтов, три из них не работали. Нажала кнопку вызова, подошла прямо к створкам. Резкий запах хвои заставил сжаться и замереть. Бесшумно подкрался. Поставил две руки по обе стороны от меня, вжав своим пахом с эрекцией непосредственно к створкам лифта.
— Могла бы попросить, подвёз бы, — усмехался зверь.
