Собственной персоной. Единственный из Высших, способный противостоять Дрёме, но не в честном бою, так он проиграет, скорее хитростью будет отвоёвывать Алёну.
На нём был отличный синий костюм по фигуре, белая рубаха и бардовый галстук. Свет фонарей падал сверху на его лицо, и делал почти фантастически звериным. В тени под его широкими бровями зажглись жёлтые огоньки волчьих глаз. Он улыбался широким ртом, и я почувствовал, что меня сканируют. Читают мысли, лезут в душу.
«Амфибрахий»
Давил наш лидер, своей силой, харизмой. Становилось душно, хотелось бежать и забиться в какой-нибудь угол. Но нельзя. Это отец. Тот, кто меня воспитывал, подделывал мой характер, как ему было удобно. Он не станет меня тиранить. Или станет?
Ну, что ж настало моё время разговаривать с Лихо.
Я улыбнулся и вышел навстречу самому хитрому, самому изворотливому оборотню всех времён и народов. Его недостаток только в одном, он видит перед собой сына, у которого в голове…
«Амфибрахий».
Я шёл к нему, шёл обнять и поцеловать. Не видел его с пятнадцати лет. Очень давно. Это было в прошлой жизни, когда я был другим Ильёй и другим принцем.
Отец всегда говорил мне, что когда я вырасту, он должен будет уйти, уступить место молодым. Но задержался, то война с Модифицированными, то теперь его личное желание владеть женщиной, которая его не хочет, которую сам отпустил по глупости.
Он эгоист. Его не интересует, что на душе у Алёны, чем она живёт.
«Моя, хочу её».
Он позволил ей родить детей, и то надеялся, что я буду один, а появилась ещё и Проха. Мог бы попытаться удержать жену дополнительным потомством, но не захотел. А теперь поздно, за Алёну убивать будет Дрёма. Но Лихо не отступит, он не привык себе отказывать ни в чём, и так воспитал меня.
Я рождён в мире мужчин, рос и тренировался именно в нём. Отец вдалбливал с рождения идею моей исключительности, и меня интересовали только бойцы, а любовь и женщины были на втором плане, несчастная безвольная Аринка — подарок судьбы для такого выродка, как я, делай что хочешь, она не осудит, не запротестует. И я, сука, делал, с разрешения отца. Мне жаль, я сейчас раскаялся за все свои издевательства к своей «части гардероба».
Это идея Лихо, что женщина способна адаптироваться к любым условиям, предложенным мужчиной. Что спрашивать особо не нужно, потому что большинство баб глупы, и не способны оценить своё счастье по достоинству.
Я бы согласился, если бы не настоящая любовь к моим женщинам. Я многое могу простить, даже то, что Дина стреляла в меня, металась от мужика к мужику. Я простил Дрёму, что держал меня на цепи, и деда Викентия за то, что пытался меня грохнуть. Но я не прощу слёз моих женщин.
Я не забуду бездонные глаза матери до боли в сердце переживавшей, что погибнут её дети, что Нил покушается на её мужа и не может угомониться. Я помню, как она жила с ним, сражаясь каждый день, за каплю своей независимости, и угрозы отца посадить её на цепь не шутка, и Алёна увиливала, старалась улаживать конфликты, чтобы тупо — выжить. Только сейчас она расслаблена в объятиях по-настоящему любящего мужа. И то Лихо умудряется через расстояния подосрать её счастливой жизни.
Я не забуду слёзы сестры моей Прохи, которая по-доброте душевной спасла папочку себе на голову, и теперь там, за много километров трясётся от страха и винит себя в тысячи смертей. И не прощу отца за то, что с моей сестрёнкой он поступал грубо, даже когда она была совсем маленькой. И Алёна должна была это терпеть!
Я не прощу слёз моей Динары, когда по вине развязавшего войну Лихо, рыдала в машине, лишившись ребёнка. Динара скоро поймёт, что война между оборотнями не оставляет даже памяти, и начнёт убиваться.
Я всё запоминал. Я не умею прощать такие вещи.
Король не тот, кто завоёвывает и отвоёвывает. Король тот, кто способен удержать и защитить. И я это понял. Потому что я будущий король.
Отец сам меня учил, как работать с Высшими. Эти твари особенные, они предчувствуют неладное, могут даже заглядывать в будущее, если какой-то идиот не сдерживает эмоции. Так же отец учил меня с Высшими сражаться, хотя я пока обычный волк. Лихо меня тренировал, и я готов был сдать экзамен.
В руке моей мелькнул нож, я воткнул его по рукоять в сердце отца. С Силой, потому что Высшие обладают крепкими кожными покровами и кости их не так-то просто сломать. Нож нужно было повернуть, но я не успел. Всё произошло в одну секунду. Лихо обернулся в серую мохнатую махину, и хотел меня поймать лапой, но я юркнул к земле, вытащил пистолет и выстрелил ему в глаз. В правый глаз, как он учил. Чтобы пробить правую часть головы.
Лихо был смертельно ранен, он упал на четыре лапы и метнулся в сторону леса, там, где могло быть его спасение.
Я не стал стрелять ему в спину. Его седые лохмы ещё мелькали в темноте пару мгновений, потом исчезли.
Опять тишина. Охриневшие от увиденного, беты подошли ближе ко мне, и стояли ошарашенно глядя туда, где скрылся Нил Ильич.
— Может выжить, — облегчение в голосе Кирилла сняло напряжение, повисшее в воздухе.
— Может, — подтвердил Баюн, — а вот вернуться никогда.
Лихо ушёл в лес, как и полагалось Высшему его возраста. Он хотел уйти со своей молодой самкой, но не получилось. Теперь он навсегда одинокое Лихо одноглазое, живущие в глубине тайги.
Я покрылся холодным потом, руки мои тряслись и дрожь в коленях не пропала. Я готовился к этому с тех самых пор, как вырвался из плена Дрёмы. Я активно сбивал мысли, и старался ничего не планировать, отдавшись на волю случая. Я сумел обмануть того, кто хотел развязать кровопролитную войну из-за своего «Моя, хочу её». Война, в которой мы бы все полегли, включая маленьких волчат. И моя Личинка никогда бы себе этого не простила. Моя мать пострадала бы первой, и Динара никогда бы не узнала, что нашу дочь будут звать Мариной. А так… Всё хорошо.
— Дальше сами, — я тяжело сглотнул и направился к дому, пряча за пояс свой пистолет.
Глава 13
В холле, рядом с надувным городком на старом кресле сидела Динара. Ножки её были сложены вместе, на них руки. Алое платье почти полностью закрывала старая шерстяная шаль Розы Львовны. Девушка была трезвой и очень внимательно следила за мной. Личико её непроницаемое не отражало ничего, только глаза на мгновение расширились, как вспышка, и в спокойствие томно прикрылись. Она ждала меня и была готова к любому развитию событий, поэтому рядом с креслом стояло охотничье ружье её отца.
Это моя маленькая помощница, моя пара навсегда. У нас ещё много времени, чтобы слиться в единое целое, но пока мы только начинаем жить, и будут недомолвки и притирания. Но она моя истинная.
— Я смогла тебе помочь? — тихо спросила Динара, выходя мне навстречу.
— Да, — устало ответил я, протягивая к ней руки и прижимая к себе.
