Глава 7
Надо было взять с собой Настины иероглифы, пагоду сорвать, подковы, статуэтки и ещё веники, что она жгла у входа в дом. Больная. Хотя, станешь тут больной, я зигзагами вдоль и поперёк изъездила лес на три километра вглубь и даже следов не нашла. Чертовщина!
Метель сквозь кроны сосен засыпала землю. Ветер поднялся с бураном, и сильно потемнело, мигал фонарь на моём снегоходе, пока техника не заглохла.
— Во-олк!!! — крикнула я в бушующую стихию.
Как так я приняла это? Почему так легко поверила, что такое существует? В беспросветной вьюге, кромешном бесновании снега и ветра, засияли два гигантских глаза. Из завесы ко мне вышел волк. И мне показалось, или так оно и было, но он стал крупнее, выше и мощнее.
— Волк! — крикнула я ему, сжимаясь от холода и вьюги, что ледяными когтями пронизывалась сквозь одежду и мучила. — Моя племянница. Девочка, — я показала ладонью приблизительный рост ребёнка. — Пожалуйста! Найди её! Верни домой!
Зверь кивнул и, сделав шаг назад, пропал в покрове темнеющего бурана.
Отлично. А я как-нибудь выживу. Если получится.
Снегоход оказался совсем бесполезным, и я пошла наощупь по тропе, которую в мгновение ока занесло снегом, и не было понятно, откуда я пришла и куда идти, так что просто шла, надеясь выжить. Ещё немного снега наметёт, можно попробовать зарыться в него. Был ещё вариант нарвать веток и соорудить шалашик, но силы иссякали. От усталости, я еле шевелила ногами, но упорно двигалась, зная, что если остановлюсь, замёрзну. А до дома рукой подать, только куда эту руку подавать, не известно.
Шла долго, мучительно, ноги перестала чувствовать от холода. Дышать стало сложно. И вдруг, в темноте, я увидела высокий столб, он предназначался для электропередач, но давно не использовался, потому что это место заброшено. И я его узнала. Как я умудрилась так глубоко забраться в лес, не известно. Тут рядом старинная лесопилка. Лес уже давно объявили заповедной зоной и запретили вырубку. Но там должна была стоять избушка с печкой. Это придало мне сил, я сделал ровно десять шагов, и упала, возможно, даже замертво, потому что навалилась такое безразличие, потянуло в сон, и я неожиданно стала согреваться.
Мир закрутился, завертелся перед глазами, я куда-то летела, оказалось-в объятия зверя. Он поднял меня с земли и прижал к себе, стараясь спрятать в своём горячем мохнатом теле. Одна его лапа забралась под куртку и свитер, по голой коже проехалась и, как грелка, стала согревать. Другая лапища под джинсы пыталась забраться, но не смогла и легла под попу, прогревая сквозь ткань.
— Аня, — прохрипела я. — Ты нашёл её?
Чёрная в непроглядной метели голова с горящими глазами кивнула, и я успокоилась. Старалась посильнее к нему прижаться, но сил не хватало.
Он принёс меня именно в ту избушку, о которой я и подумала. Было совсем темно, хоть глаз выколи, ничего не видать. Меня сгрузили на твёрдую поверхность. Волк прищурил горящие глаза и стал меня раздевать. У него плохо получалось, своими когтистыми пальцами, он даже бегунок на молнии куртки поймать не смог. Пришлось раздеваться самой. Куртка, свитер, расстегнула джинсы. Могла бы хоть термобельё одеть, но я ж модница, у меня всё должно быть эстетично, чулки обтягивали помороженные ноги.
Оборотень накинул на меня какое-то страшное и вонючее одеяло и чиркнул спичкой. Спичка была здоровая, так что в его пальцах держалась.
Вспыхнул костёр внутри старой печи. Не было железной дверцы, и часть кладки разрушена, но дым улетал в трубу. Огонь осветил заброшенную комнату с горами мусора. Банки, бутылки, обёртки. До этого места часто добирались подростки из посёлка или грибники по осени. Но сейчас, вряд ли кто сюда ходил.
Я подложила под себя свой свитер, старясь не соприкасаться с жёстким шерстяным одеялом, неизвестно откуда взятым, и сколько лет оно было не стирано, тоже секрет.
Фигура оборотня на фоне света от костра была внушительной и очень мне нравилась. Впечатления не портил даже хвост, который чуть касался пола. Волк подошёл к кровати, на которой я сидела. Точнее это были доски, кинутые на чурбаны и закиданные старым хламом. Откуда-то с пола достал бутылку дешёвой водки. Откупорил крышку и предложил мне. Я отказалась, постаралась улыбнуться, а он накинулся на меня.
Заткнул мой нос костяшками своих пальцев, но лицо не оцарапал. Другой рукой придушил за шею, не дав даже дёрнуться. Я и пискнуть не успела, как горлышко бутылки вошло мне глубоко в рот, и ядовитая, разъедающая жидкость влилась в меня насильно.
Чуть не захлебнувшись, я была освобождена. Глотнула я огненной воды солидно, так что, прокашлявшись, заревела, как медведица, беспомощно махая руками. На этом жёсткое обращение со мной не прекратилось.
Оборотень опрокинул меня на спину, я упала на свою куртку. Его тёплые руки взяли мои ноги. Он, сидя на корточках, сунул одну мою ступню себе в пах, очень горячее место на его теле, другую оставил в ладонях. Вылил остатки водки мне на ногу и сквозь чулки стал втирать спирт в кожу.
Я приподнялась на локтях, быстро хмелея, смотрела, как превращаются в паутину мои шикарные чулочки. Оборотень с брезгливостью разорвал капрон и обнаружил мой замечательный педикюр. В свете костра отражались блёстки, у волка появилась морщина на переносице. Он вначале потрогал лак на ногтях, потом лизнул. Что-то вспоминал, на морде отобразились мыслительные процессы, это меня позабавило. На мой смешок он отреагировал улыбкой в бороде.
Оборотень поменял мои ноги местами, продолжил свои заботливые действия по спасению замерзающей. Я с похотливой улыбкой внимательно за ним наблюдала. Водочка уже делала своё грязное дело. Парень напротив казался офигенно красивым. Именно парень, пусть света мало, но это было видно по гладкой коже над острыми скулами, чистому лбу, по подтянутому, стройному телу. Этот костлявый нос придавал ему резкие хищнические нотки, глубоко посаженные глаза смотрели пронзительно и плотоядно. Бородатый, лохматый. Я нежно провела ступнёй по его члену.
— У папы в гараже висит плакат. Так вот, ты похож на Зизитоп*, очков чёрных не хватает.
Его руки перестали двигаться, оборотень замер. Острые большие уши навострились, повернувшись в мою сторону, это заставило меня пьяно рассмеяться.
Я спокойно освободила ступню из его ладоней. Двумя ступнями, я обхватила и зажала член, провела вверх, натягивая на затвердевшем стволе тонкую кожу, а потом медленно опустила вниз, чуть приоткрыв головку. От вида мужской плоти у меня помутился взгляд окончательно. Я принялась дрочить его член ногами, с каждым разом всё больше открывая взору головку, ласкала гибкими ступнями, потирала пальчиками.
Переведя взгляд с члена на морду, обнаружила, что мой спасатель немного обалдел от такого. У него скривились губы, в ухмылке торчал один клык.
— Не бойся, твёрденький, ножки чистые, водкой обработанные, кремом намазанные, ухоженные, — я облизнула свои губы и приподняла бровь, — я бы так не поступила, будь всё грязно. Мало ли куда мы его вставим. Поиграем?
