Он нахмурился, отодвинул с края стола все в сторону, поднял за талию и усадил на освобожденное место. Теперь серо-желтые глаза смотрели на меня внимательно, серьезно.
– Что?
Эх, сама б еще знала, как объяснить.
– Мне такого никогда не делали, – невнятно изрекла я.
– И все? – удивился Бес. – Ты поэтому так расстроилась?
– Я не расстроилась. За мной никто так никогда не ухаживал. Ну, цветы там дарили, мягкие игрушки, конфеты – да, еще в кино водили, один раз в театр, а в шестом классе в цирк. На этом фантазия человеческой сильной половины заканчивалась, по крайней мере, той половины, представители коей попадались мне. А вот чтобы так… никогда.
Я снова протяжно вздохнула и благоговейно уставилась на свою чашку, с которой почему-то не хотелось расставаться. Рик засмеялся искренне, от души. Забрал у меня изящное фарфоровое чудо, отставил в сторону, обнял.
– Маленькая моя.
Я закрыла глаза и растеклась в его руках.
Глава 4
За полторы недели произошли три важных события.
Закончили зеркальную спальню, Рик заставил меня смотреть на наше отражение и хуже всего, что мне это понравилось.
Подвал Бес переоборудовал под погреб для спиртного и забил его ромом доверху. Прямо не дом, а мечта алкоголика.
Мне все-таки разрешили снять гипс. Так что к вечеру того же дня, когда нас принял хирург, я сидела на диване и разглядывала довольно интересный синеватый оттенок кожи. В общем, и раньше ломала конечности, а потому лично настояла на том, чтоб разрезал и разламывал ненавистную конструкцию Бес. Его сил на это с лихвой хватало, к тому же он со мной всегда аккуратный, нежный. То, что надо.
– Это пройдет, – успокоил он меня.
Я улыбнулась.
– Знаю. Не впервой.
Он небрежно откинул серое безобразие на новенький паркет, подтянул меня к себе, поцеловал. С готовностью откликнулась на ласку. Обняла обеими руками за шею. Так давно хотела это сделать. Серо-желтые глаза потемнели.
– А теперь ты выполнишь обещание.
– Какое? – не поняла я.
– Уже забыла? Так быстро?
Черт. Вот теперь вспомнила. Испуганно уставилась на него.
– Прямо сейчас? – Сердце мгновенно провалилось в желудок и предательски затаилось там, где-то в области печени… или за ней.
– А когда?
Черные глаза ясно говорили о назначенном мне точном времени, то бишь выразительно так приказывали приступить к исполнению показательного выступления немедленно. Я ретировалась на другой конец дивана.
– Даже не пытайся.
Да я в курсе, что «не пытайся». У тебя попытайся! Лихорадочно соображала, что б такое придумать.
– Маленькая, ты обещала.
Вот это-то и пугает!
– Я не умею! – невпопад ляпнула я первое, что вкатилось в голову.
– Научишься, – убежденно произнес мой муж.
Замечательно! А поинтересоваться, хочу ли я такими вещами заниматься, тебе в голову не приходит, да? Вот кроме желания слинять, ничего больше в себе не ощущаю. Кинула затравленный взгляд на дверь.
– Нет.
– Когда не надо, ты говоришь много! – возмутилась я.
Бес засмеялся.
– Иди сюда.
– Зачем? – насторожилась я, прижала вместо щита к груди подушку и постаралась боком сползти с дивана.
Хищник раздраженно рыкнул, сделал единственный бросок, я оказалась в цепких объятиях, причем спиной к нему.
– Ты уверена, что, – последовал скептичный смешок, – не умеешь?
Я утвердительно кивнула головой. Дыхание сбилось. Ладно. Теперь я хотела, но совсем не устраивать одиночное представление.
– Значит, будем учиться.
В панике задержала дыхание. Не специально. Само собой так получилось.
– Дыши, маленькая. Чего ты боишься?
– Я не боюсь, я…
– Снова? И снова меня?
Я сжала губы. Рик провел ладонью по шее, очертил костяшками подбородок.
– Почему?
Остро ощущала на себе пристальное внимание черных ласковых глаз. Говорить стало как-то сложно, поэтому я просто пожала плечами.
– Закрой глаза.
– Зачем? – напряглась я.
– Делай, что говорю.
Я попыталась вырваться. Не пустил. Молча держал. Тогда уставилась прямо перед собой в стену.
– Маленькая, я могу сидеть очень долго, – шепнул он на ухо.
Подумала, вздохнула и подчинилась. Не знаю, уж чего я ждала, но точно не последующего.
– А теперь послушай меня, глупая маленькая девочка. Все твои представления о себе самой глубоко ошибочны. Ты искренне веришь в то, чего просто не существует. Твой запах сводит меня с ума, твои движения завораживают. Ты похожа на ожившую тонкую статуэтку кошки, только нежнее, изящнее, невесомей. В лесу у меня на руках ты была черной, независимой, самостоятельной, я же хочу, чтобы ты стала домашней, стала моей, не позволю тебе носить этот цвет снова. Я обожаю наблюдать за тобой, обожаю чувствовать твое гибкое тело, слушать твои стоны, твой голос и свое имя из твоих уст. Когда я чувствую твое желание, перестаю нормально контролировать себя и свои действия, а если и делаю это, то исключительно ценой неимоверных усилий. И мы оба прекрасно знаем, что ты соврала. Ты слишком любишь секс, чтобы ни разу не потакать своим потребностям и желаниям. В первое же утро, глядя, как ты прогибаешься под струями воды в моем душе, представил восхитительную картину. Мне мало моей фантазии, я хочу видеть все наяву, и только ты мне можешь дать то, что так давно желаю.
Он вздохнул, очертил линию моих скул, носа, легко надавил на нижнюю губу, поцеловал нежно, ласково. Я боялась пошевелиться или открыть глаза по нескольким причинам сразу. Во-первых, длиннее еще ничего Рик не говорил никогда, во-вторых, после с трудом выдавленного из себя «ты мне нужна» это было просто… ой, ну а в-третьих… в-третьих, все, что он сказал обо мне, не укладывалось в голове. Смотрясь по утрам в зеркало, никогда не видела ничего отдаленно напоминающего изящное и невесомое, скорее грузное, всклокоченное и опухшее.
– Ты сказал, что я неприметная, – решила зачем-то припомнить я. И, кажется, решила обидеться. Раньше как-то не признавалась себе, что слово это гвоздем засело в памяти.
Рик вздохнул.
– Маленькая, неприметная для Георга. Слишком дорогая, слишком спокойная.
Он осторожно ослабил хватку, без намека на желание, уткнулся носом в мои волосы и как тогда, в больнице, запел мягко, низко, мелодично. Я расслабилась, поерзала, устраиваясь поудобнее, и благополучно провалилась в сон.
