— Она была здесь?
Сара ощутила, как он весь напрягся при упоминании этого имени.
— Да. Она… она… О, Габриель, это было ужасно. Она сказала, что это лишь начало. — Сара дотронулась до шеи, и волна отвращения захлестнула ее, когда она нащупала две небольшие ранки. — Она укусила меня.
Габриель закрыл на миг глаза. Было очевидно, что Нина воспользовалась ею, но вопрос в том, сколько она взяла ее крови. Достаточно ли для того, чтобы подчинить ее, сделать своей рабой, выполняющей любые приказы? Сара бодрствует днем, и между ними существует связь. Если пожелает, Сара может отыскать его, где бы он ни был, где бы ни отдыхал днем. Что, если извращенное воображение Нины подскажет ей превратить Сару в орудие его убийства? Что, если она прикажет Саре вонзить ему кол в сердце? Возможно, это и будет ее местью?
Болезненно простонав, он заглянул Саре в глаза.
— Как много крови отняла она у тебя?
— Я не знаю.
— Как ты себя чувствуешь?
— Совсем больной; отнеси меня домой, пожалуйста.
Поднявшись, Габриель понес ее прочь из кошмарного места.
Морис отступил в тень, пропуская их. Все это время он наблюдал за Габриелем и Сарой, а теперь, заглянув в дверной проем, всмотрелся в уродливое существо, распростертое на полу.
«Оказывается, в жизни есть вещи пострашнее смерти, — думал он. — Это не самое страшное, что угрожает при встрече с вампиром».
ГЛАВА XXV
Оказавшись дома, Сара почувствовала себя лучше. Она потащила Габриеля на кухню и засуетилась, помогая ему снять плащ и рубашку, промывая затем его раны и шикая на него, когда он пытался убедить ее, что это пустая трата времени. Она не желала слушать его возражений. Он был ранен, и она ощущала настоятельную потребность позаботиться о нем.
Морис молча проверял двери и окна — хорошо ли они заперты и везде ли есть связки чеснока. Он побрызгал все святой водой и встал в дверях кухни, наблюдая, как Сара ухаживает за Габриелем. Невероятно, но раны его казались почти зажившими.
— Ты неплохо держишься, — отметил Габриель, взглянув на него.
Морис пожал плечами:
— Что тут сказать? Жизнь не готовила меня к подобным испытаниям.
— По твоему поведению этого никак не скажешь, — отозвался Габриель.
— Ты и в самом деле надеешься защитить Сару от этой… женщины?
— Не знаю, но я не намерен отдавать ей Сару.
— Ты не знаешь, много у нее таких помощников? — спросил Морис.
— Сколько она пожелает создать для себя.
Габриель встал, нежно проведя пальцем по щеке Сары. Стольким испытаниям успела подвергнуться их любовь, и не известно, что случится в следующий миг. Если бы не Нина, они могли бы быть так счастливы.
Нежно поцеловав ее, он обернулся к Морису:
— Мне нужно идти.
Слова повисли в воздухе. Сара и Морис обменялись взглядами, в ее глазах светилась грустная покорность, в его — резкое осуждение.
Мускул дрогнул на скуле Габриеля.
— Я должен идти. Запри за мной двери и не открывай никому. — Он устремил на Мориса тяжелый взгляд. — Ты понял?
Морис кивнул.
— Габриель, пожалуйста, не уходи.
— Я бы хотел остаться, дорогая, — сказал он. — Но не могу перестать быть тем, кем являюсь.
Сара дотронулась до его руки:
— Я дам тебе то, что нужно, только не уходи.
— Сара, нет! — резко выкрикнул Морис.
— Я сама решаю за себя, — отозвалась она.
Морис заглянул Габриелю в глаза.
— Ей слишком досталось этой ночью… — Он помолчал, краска отхлынула от его щек. — Если тебе нужна кровь, бери мою.
Габриель приподнял бровь.
— Я знаю, чего тебе стоит такое щедрое предложение, — со значением произнес он. — Пожалуй, вам обоим уже довольно досталось этой ночью.
Сара прошла за Габриелем в спальню, наблюдая, как он переодевается в черную рубашку, набрасывает плащ на плечи. Повинуясь его кивку, она вытерла святую воду с рамы и открыла окно.
— Я ненадолго, — пообещал он, поцеловав ее в лоб, а затем скользнул в окно, весь в черном в черную ночь, мгновенно растворившись в ней.
Габриель помедлил в потемках, принюхиваясь, всеми силами стараясь уловить какой-нибудь признак присутствия Нины, однако ночь была тихой и безветренной.
Он крался в потемках, жажда крови все неотступней терзала его, разбуженная болью ран и его гневом.
Он рыскал по темным закоулкам, пока не нашел то, что нужно, — бледную потаскушку с длинными черными волосами. Силой внушения он заставил ее подойти к нему. Если бы на ее месте была Нина, подумал он, — покорная, безвольная-и он взял бы ее кровь. Если бы также легко он мог манипулировать сознанием Нины! Тогда он высосал бы всю ее кровь до последней капли, оставив лишь негодную оболочку, и отшвырнул бы ее прочь. Так он выместил бы свой гнев и чувство беспомощности, унижавшее его. Но пока верх одержала Нина, послав своего зомби, чтобы украсть Сару, запугав ее и насосавшись ее крови…
Габриель приподнял голову, одно тихо сказанное слово повергло потаскушку в сон. Пробудившись, она ни о чем не вспомнит.
Он медленно возвращался назад к квартире Сары, гадая, подпала ли она под власть Нины и мог ли он спокойно выспаться в ее спальне, не опасаясь за себя.
Но нет, Нине этого будет недостаточно. Она бы только потеряла его, не насладившись даже его мучениями, не получив желаемого, не видя его унижения. Она же хочет, чтобы он страдал долго и страшно, и того же она желала для Сары. Что такое сказала Нина Саре? «Это только начало».
Он пробормотал проклятие. Должен же быть выход, как избавиться от Нины! Его надо лишь найти, но как?
Вернувшись в квартиру Сары, он нашел ее спящей на диване, положив голову на колени Морису.
Габриель старался не замечать, как чудесно они смотрятся вместе, — двое смертных, молодых, в самом начале жизненного пути. Чувство вины проснулось в нем, ведь он не сомневался, что Сара была бы счастлива с Морисом, и знал, что они поженились бы, не вернись он в Париж. «С Делакруа она жила бы нормальной человеческой жизнью», — с горечью думал он. Но тут в нем заговорила ревность, особенно когда он заметил руки Мориса, бережно обвившиеся вокруг талии Сары.
— Отправляйся спать, Делакруа! — сказал Габриель. — Я позабочусь о Саре.
— Из-за тебя она оказалась в опасности.
Габриель угрожающе сузил глаза:
— Думаешь, я не знаю этого? Проклятье! Если бы я только мог все исправить! Но уже слишком поздно. Нина не отступит, пока не исполнит свою месть.
