«Хозяев здесь не больно-то слушаются». Софии начало казаться, что ее взяли в плен в этом роскошном и пустынном замке.
- А здесь другие слуги есть?
- Конечно, госпожа, но все с похоронами суетятся. Пан Любош сказал, завтра вас представит. На погребение и крестьяне должны прийти, все новую хозяюшку увидят.
- У меня платья вдовьего белого нет, только такие, - Софийка показала свое вышитое ладским узором темно-зеленое одеяние.
Бабка приветливо улыбнулась щербатым ртом:
- И вдовье найдем, не тревожьтесь, все есть, - и увидев опять испуг на лице хозяйки, поспешила добавить, - от господарьки Надзеи осталось, как раз в пору будет. Вы на нее похожи, только волос темнее.
София никак не могла уснуть в заранее нагретой теплыми камнями постели. «Лучше бы в холодную легла, быстрее бы уснула». Тело бил нервный озноб, глаза блуждали по райским птичкам гобелена. Девушка не привыкла спать при свете, но задуть свечу у изголовья было как-то боязно.
За окном свистел февральский ветер, наверное, разгулялась метель. Сквозь жалобный стон стихии Софии послышался зловещий вой болотника. Но этого не может быть, в этих горных краях они не водятся, может просто волки? Девушка натянула одеяло до самых глаз. «Скорее бы утро».
В памяти начало всплывать недавнее нападение хищников. Вот наглый уверенный вожак выходит на тропу, перегораживая отряду дорогу. Его оскал, словно надменная улыбка. Он ждет дани. Вот Софийка умоляет Зарунского отдать лошадь, быстро шепчет, что в эту пору звери особенно люты, готовы на все. Гордый старик смеется ей в лицо, приказывает ратному стрелять. Но охранник не успевает выстрелить, железные зубы смыкаются на его запястье. И начинается ад! Болотники выскакивают со всех сторон, они рвут людей и лошадей на части, бедолаги воины пытаются обороняться, колют зверей пиками, рубят алебардами. Крики, рык, кровь, агония… Здоровенная тварь прыгает передними лапами на сани, пан Зарунский оказывается еще крепким стариком, вонзает саблю в раскрытую пасть. Сбоку от Софии появляются горящие глаза смерти. «Неужели все?!» Девушка выставляет вперед руку с ладанкой, луч морозного солнца сразу выхватывает серебро… Мгновение, яркая искра отражается в черных зрачках зверя. И болотники уходят, торопливо, резко, бросив горячую добычу. Софийка начинает креститься и судорожно целовать ковчежец. «Ведьма!» - слышит она смешанный со страхом презрительный окрик старика. Но ей все равно, он презирает ее, она презирает его. Главное, можно ехать к Каролю.
К Каролю? Но Кароль мертв. Всплывает огромная кровать с неподвижным телом и тут же тонет во мраке. Из этой темноты выплывает девушка, совсем молоденькая, чудо, какая хорошенькая! Это принцесса Изабелла. Софийка узнает ее. Черные густые волосы падают на высокую грудь, карие глаза лесной лани сурово смотрят на соперницу. Тонкие упрямые брови, золотистая кожа, легкий румянец, алые губы - от такой южной красавицы любой может потерять голову. Куда ей – Софии до этого райского цветка. Жгучая ревность к той другой начала душить самозванку. А ведь ладская панна действительно самозванка, она никто здесь. Одно слово Зарунского, и ее вышвырнут с позором.
- Я не хотела занимать твое место, - прошептала призраку София.
- Хотела, - улыбнулась принцесса. – Ты выгнала меня.
- Я не выгоняла, нет!
- Выгнала из его сердца, раз – и нет меня, - Изабелла холодно улыбнулась. - Сделай его счастливым, дай ему семью. Он заслужил.
- Как я это сделаю? Он же умер! – всхлипнула София.
- Дай ему семью, - повторила принцесса и пропала.
«Я схожу с ума, - Софийка обхватила голову руками, - я ревную мертвого к покойнице. Кароль, я дам тебе семью, рожу тебе деток. Я не такая красивая как она, но я люблю тебя».
Стало тихо, не было слышно даже вьюги за окном. «Зачем он снял ладанку? Он был бы жив! В ней сила любви, она даже болотников разогнала. А где ладанка?!» София нащупала под подушкой мешочек с травами, там лежал и ковчежец. Прижимая его к груди и кутаясь в плащ, девушка выбежала в коридор. «Надо одеть ему на шею». Она стала вспоминать, куда идти. Замок такой огромный! Куда же повернуть? София начала метаться, открывая разные двери. Наконец она узнала гобелен с загоняемым оленем, опять этот безумный обреченный взгляд. «Мне туда!» Новая хозяйка распахнула дверь. Да, это та комната, запах ладана еще витает в воздухе, но кровать? Она пуста. Покойника нет!
София замерла, бессмысленно водя глазами.
- Госпожа, вы же босая! Зачем вы выбежали? – услышала она ласковый голос Любоша.
- А где Кароль? – прошептала София.
- В часовню отнесли. Так лучше будет.
- Я хотела одеть ему это, - она протянула ладанку.
- Давайте, я все сделаю, - управляющий забрал ковчежец, - хозяин был бы недоволен, если бы вы простудились. Пойдемте, госпожа, я провожу вас обратно.
Они опять пошли мимо охотничьих гобеленов.
- Боженка сказала, вам не понравилась комната. Завтра я велю перенести ваши вещи в другую.
- Нет-нет, я передумала. Она мне подходит.
Огромное до самого потолка зеркало отразило печальные голубые глаза вдовы Каменецкой. Молоденькая служанка Северинка неумело пыталась уложить непослушные тугие косы новой хозяйки в кольцо, как носят замужние пани.
- Давай я сама, - София ловко обернула голову темно-русым богатством.
- Я научусь, некому было заплетать, - виновато пискнула Северинка.
- Конечно, научишься, - подбодрила ее хозяйка.
Платье свекрови с трудом налезло на уже округлившуюся фигуру Софии, живот дерзко выпирал, раскрывая тайну хозяйки. Но теперь ей это было только на руку, пусть люди увидят, что она не просто новая княгиня, а мать дитя покойного.
- Все собрались, можно начинать, - в комнату заглянул Любаш.
София вздрогнула, перекрестилась и, собрав все силы, пошла на похороны любимого.
Отпевание проходило как в тумане, сквозь постоянно набегающие слезы Софийка мало что видела. Кажется, в церкви было полно народа: здесь и ратники Каменецкого и их недавние соперники - люди короля, неприлично не сводивший с вдовы глаз ротмистр Радек, насупленный Зарунский, толпы крестьян, которые все не поместились под сводами и теперь галдели где-то на церковном дворе. Богатый красного дерева гроб, алтарь, священник, дьяки, певчие на клиросе – все мельтешило перед глазами, расплываясь мутными пятнами.
После отпевания воины Кароля отнесли гроб в семейный склеп и положили в массивную мраморную раку. Кудрявый как баранчик парень сильными руками стал задвигать каменную плиту.
- Ладанку? Ладанку положили?! – испуганно кинулась к нему София.
Парень покраснел как вареный рак и отвел взгляд.
- Положили, положили, - у правой руки госпожи вырос вездесущий Любаш.
- Для крестьян поминальный стол накрыли? – дух рачительной хозяйки не могло перебить даже горе.
