- Ну, чего встали?! Стол накрывайте, воду грейте. Господину с дороги поесть и помыться надо, - гаркнул Любош, его повседневный тон успокоил челядь.
- Господин живой, господин вернулся! – один за другим слуги кинулись прикладываться к руке хозяина. Времени было мало, но Кароль терпеливо всех принимал, не желая обидеть.
- Радость какая!
- Только недолгая, - хмыкнул Каменецкий.
Наконец новобрачные остались в широкой зале одни.
- В общем так, сейчас быстро все расскажу. Елисей Черный, старейшина местный, в ловушку меня заманил, но я успел Яшку отослать за помощью. А тут люди Рыгорки взбунтовались, из-за того, что тот меня прогнал, требовали от господарика со мной помириться.
- А ты с ним рассорился? – Софийка прикрыла рот ладошкой.
- Да, полаялся, нам не впервой. Ну, Рыгорке куда деваться, пришлось людей поднимать, штурмовать хоромы Елисея. Черный меня, конечно, прирезал бы и живым в руки не отдал, да я его и дочь в заложники взял, и дверь завалил. Так и сидели наверху, светлицы у них там такие есть, пока Яшка с подручными ко мне пробивался.
- И девка там эта с тобой была? – надулась София.
«Знала бы ты еще, ревнивица, что Олеська в чем мать родила лежала, да то я тебе из благоразумия сказывать не стану». По лицу Кароля гуляла хитрая улыбка.
- Ты краше всех, того тебе достаточно?
- Достаточно, - надула губки жена.
- Так вот, выручили меня соколики мои, с самозванцем опять замирились. Сволочь он, да деваться мне пока некуда. Опять же, коли государем станет, при нем глаз да глаз за страной нужен, а то народ без порток оставит. Пришлось опять в услужение идти. Я сказал, что мне за семьей ехать, так этот паскудник только меня выпустил, а людей моих попридержал, боится, что я обиду затаил да не вернусь. Так что я один приехал. Хорошо хоть Любимчик со мной, а то Рыгорка и на коня глаз кидал.
- И отсюда можно людей в охрану взять, - беспечно повела рукой София.
- Они крулы, а мы в Ладию едем, - Кароль внимательно посмотрел на Софию, - нельзя людей подставлять, их место здесь, с семьями: женами, детишками, родителями, а назад можно и не вернуться. Война, все друг дружке враги. Да и толпой убегать хуже, заметнее.
Наступила тишина. Потом Кароль ободряюще чмокнул Софию в висок.
- Не грусти, моя голубка, доберемся. Юрась с бабой своей конными поедут, уведут погоню. Не тревожься, Северинка - дочь конюха, в седле хорошо держится, за ними не угонятся. Если невмоготу станет, они в имение Луговых свернут, Мирон их примет.
- Мироша дома?
- Да, я его отцу помогать отослал.
- Это хорошо, спокойнее. А кто за нами гнаться станет? – не поняла София.
- Женишок твой. Коломан уж в Ивлице, с сестрицей моей развлекается, полюбовники они. Выспится, натешится да после полудня явится. Откуда ведаю? Любош, старый лис, уж все для меня узнал.
- Вот ведь свинья какая, а еще будущий король, - презрительно скривила губы София.
- Да Бог с ним. Юрась погоню уведет, а мы с дочками Великим Болотом пойдем. Я в детстве охотился, часто там пропадал, тропы знаю. Зимой, конечно, было бы лучше, безопасней. Да нам теперь выбирать не приходится. Испугалась?
- Нет, - прильнула к мужу София.
- Так беги. Собирайся.
София с охающей старой Боженкой быстро сворачивали вещи. Непонимающие ничего девочки на нетвердых пока ножках бегали следом, принимая метания матери за веселую игру. «Плохо, что еще по нужде не просятся. Одежи детской побольше нужно взять, одеяла - в лесу спать. Самой платье это тяжелое надо скинуть, поудобней чего нацепить… Деньги!» София сгребла в кошелек остатки не растраченного серебра и золота из заветного ларца, забрала и золототканый княжеский пояс: «Продадим за рекой, домик прикупим. Работа редкая, искусная – дорого дадут». Потом подумала и вернула пояс в ларец, переложив туда и вещи девочек: «И скаладень возьму, это же память о родителях Кароля». Из еды в небольшой котел уложили солонину, крупу, сыр, в крынку, девочкам на первое время, Боженка налила простоквашу, плотно обернув горлышко куском толстой кожи. Все готово.
Кароль, чистый, бритый и в новой одежде, ждал их в парадной зале. Он как пушинок подхватил дочек, и они в сопровождении Любоша и Боженки, зашагали к подземелью.
- Кароль, - дернула Софийка мужа за рукав. – Там засада может быть, твой отец знает про подземный ход.
Кароль дернулся как от удара, резко развернулся к Софии, глаза даже в полумраке коридора горели злостью:
- Никогда, слышишь, никогда не называй его моим отцом!
- Я не буду, - пролепетала растерянная жена.
Дочери, почувствовав неладное, скуксились, готовясь расплакаться.
- Мать на смертном одре предупредила меня: «Явится человек и будет клясться, что он твой отец, не верь ему. Запомни, твой отец Богумил Каменецкий, все остальное ложь». И мне этого достаточно. Я верю матери.
- Я все поняла, не сердись, - прошептала София. – Но там может быть засада, в последний раз этот человек приходил через подземный ход.
- Там нет засады, - вдруг подал голос Любош. – И Зарунского больше нет. Я придушил его в подземелье, а письмо ваше сжег. Господин сам должен был принять решение. И я рад, что он выбрал правильное. Вы уж простите госпожа, только я под дверью весь ваш разговор подслушал, боялся вас бросить наедине после того случая, когда вы потом крепко хворали. Пока он жив, вам покоя не будет, он вас и в Ладии достанет. Лучше так, - Любош виновато комкал шапку.
- А его охрана, они его разве не искали? Они, наверное, стояли у входа в подземелье, - София никак не могла представить добряка Любоша, убивающего человека.
- Юрась собрал отряд из охраны замка и порубил людей Зарунского. Тела мы спрятали, лошадей продали. Деньги я господину на дорожку уже отдал. Я ему еще в церкви признался.
И Софии вдруг четко представилось, как большие руки Любоша ложатся на тонкую старческую шею. Старик не так слаб, он, наверняка, боролся за жизнь до последнего, возможно, пытался дотянуться до кинжала, но ненависть преданного слуги была так велика, что у Зарунского не было ни единого шанса, вырваться из смертельных объятий. «Одного жаль, что этот мерзкий старик так и не узнает, что я теперь законная жена Каменецкого».
В темном сыром подземелье девочки отчаянно разрыдались.
- Тише, тише, попрыгуньи, скоро выйдем наружу, потерпите, - успокаивал их отец, слегка подбрасывая на руках. – Горластые, женки хорошие будут.
Впереди показался луч света, беглецы ускорили шаг.
- Ну вот, а вы боялись. Сейчас птичек увидим.
Выбравшись наружу, все еще долго щурили отвыкшие от света глаза. У входа в подземелье уже стоял Юраська, придерживая Любимчика под уздцы. Красавец конь радостно заржал при виде хозяина. Софийка огляделась по сторонам. Да это же выход из склепа на Крапивечском кладбище! Первый раз, когда люди Зарунского вели ее этой тропой, София была так удручена своим горем, что даже и не заметила, как попала в подземелье. Хитро придумано.
