- А с чего ты взял, что я крул, слова не так тяну? Да может я лад? - приосанился Кароль, накручивая на палец ладский ус.
- Э нет, меня не проведешь, больно чернявый, оно, конечно, седина уж паутиной приклеилась, а все ж волос еще черный, - с видом знатока подбоченился и дед.
- Так у Елисея Черного волос тоже не цвета соломы, а все ж он лад? – решил поддеть деда Каменецкий.
- Э нет, - хитро прищурился старик, - Елисея мать на Купальскую темную ночку волхованием получила, оттого у него кудри воронова крыла.
- Вокруг костра голышом скакала? – хмыкнул Кароль.
- Ну, про то я не ведаю, - развел руками старик, - а вот ты – залетный казачок с юга, как не рядись, а порода видна.
София заметила, как при упоминании «казачка с юга», расцвел Кароль, как горделиво вскинул подбородок: он – южанин, сын Богумила, кого же еще? Она тоже улыбнулась.
- Ну, а женка моя ладка? – подмигнул Каменецкий.
- Женка ладка. Умыкнул небось, охальник?
- Было дело, - признался Кароль.
- А теперь, стало быть, к тестю пробираешься, спину под батоги подставлять. Не бойся, коли повенчались, до смерти не забьет, так уму разуму поучит.
- Ну, успокоил, дед, - хмыкнул Каменецкий, опять покрутив ус.
- А что ж у вас теперь так-то плохо, что вы аж через болота рванули? Люди бают – вражда у вас началась.
- То так, - лицо Кароля сразу стало суровым.
- Вот, значит, как оно аукнулось? По замашкам вижу, ты воин бывалый. Пусть тебя тесть к новому господарю на службу определит, авось прокормитесь.
- Спасибо, старче, за совет.
«Возьмет ли новый господарь?»
Лодка медленно отчалила от берега. Рыбак, умело оттолкнувшись веслом, перекрестился, позволил течению подхватить дощаник и только потом, пристроив весла в уключины, налег на весла. Лодка стрелой полетела, разрезая носом водный пласт. Левый берег отдалялся все дальше и дальше.
София, обнимая дочек, кинула беглый взгляд назад и сразу же отвернулась. «Вперед нужно смотреть, на новое место».
Ветер донес слабое ржание. Кароль встрепенулся. Ржание повторилось, уже громче.
- Стой, дед, стой! - заволновался Каменецкий.
- Я-то остановлюсь, а река-то нет, - проворчал рыбак, - это тебе не лошадь за повод дернуть.
- Любимчик, - обомлел Кароль, - Любимчик живой!
София обернулась: по крутому берегу метался красавец серебряный конь, протяжно призывая хозяина.
- Любимчик, - ласково прошептал Каменецкий, - живой, чертяка. Дед, вы плывите, мы вас догоним.
Кароль стащил сапоги и быстро начал раздеваться.
- Ты куда это? – забеспокоилась София. – Утоните! Не пущу!
- Не утонем, мы за вами поплывем.
- Карольчик, миленький, не надо! - уговаривала жена. - А вдруг это морок, утащит тебя обратно в болота.
- Ну, ты, мать, совсем от страха потерялась. Все хорошо будет, - Кароль плавно сполз в воду и, размашисто вскидывая руки, поплыл обратно к левому берегу.
- Широко, очень широко, - кусала губы София.
- Бедовый у тебя мужик, ох, бедовый, - покачал головой дед и опять взялся за весла.
«Так и начни новую жизнь, если старая все назад тянет». София, не отрываясь, следила за уверенными движениями мужа. Она видела, как он подплыл к крутому берегу, так как от удобного заливчика его уже снесло течением, дальше ловко вскарабкался по песчаному обрыву, азартно по-мальчишески выскочил наверх. Любимчик весело заржал, крутнулся вокруг хозяина, положил ему морду на плечо. Кароль погладил всклокоченную гриву, наверное, при этом говорил что-то ласковое. София чувствовала безбрежную радость мужа, ощущала ее кожей. Даже какая-то легкая ревность пробежала по венам.
Вот Кароль лихо запрыгнул на коня, голыми пятками слегка пнул в бока, пронесся до заливчика, соскочил на землю, взял под уздцы и медленно повел Любимчика в воду. Конь не упирался, послушно погружаясь в реку.
- Да не бойся, - услышала София над ухом голос деда, - мужик твой умелый, гляди, знает, что держаться от коня нужно со стороны течения, чтоб на тебя животину не снесло, под копыта не подставляется, доплывут.
- Уж больно широко, - София боялась даже дышать, - а у него рука поранена, еще не затянуло.
Человек и конь плавно скользили, подхваченные течением. Любимчик довольно высоко выступал из воды, так что не только голова, но и мощная шея торчали на поверхности.
- Сильная коняка, - похвалил дед. – Потеряли что ли? Говорю, потеряли что ли?
- А? Д-да, - растерянно прошептала София, наблюдая, как муж ритмично загребает то одной, то другой рукой.
Время от времени Кароль приостанавливался, касался гривы, направляя коня в нужном направлении. Любимчик, высоко задрав голову, не видел куда плыть и выбирал более удобное направление по течению. Хозяин, понимая, что так путь удлиняется, заворачивал животное к правому берегу.
Лодка причалила в заросли камыша, а Кароль с Любимчком продолжали плыть, борясь с течением, на середине оно оказалось сильнее.
- Их сносит! – вскрикнула София.
- Дальше отмель, - улыбнулся дед.
Конь, наверное, коснулся задними копытами дна, радостно заржал, сделал рывок и встал на обе ноги. Кароль, подхватив повод, повел любимца к берегу. София залюбовалась широкоплечей подтянутой фигурой мужа, он был красив как статуи в королевском дворце в Дарнице. Да что там статуи, разве холодный мрамор может сравниться с ее любимым?
- Откуда ж такой конь дорогой? Чай, мужик твой у князя какого украл? - под руку спросил дед.
- Не знаю, два года живем, все время при нем был, - как можно беспечней пожала плечами София.
- Украл, как есть, украл. Бедовый он у тебя.
Пока старик нашел место, где лучше вытащить дощаник на берег, пока София с девчонками выбирались из лодки, Кароль с Любимчиком успели обогнуть плакучие ивы и выйти им на встречу.
- Смотри, даже не поцарапали, - Кароль погладил серебристый бок. – удрать сумел, вот это сила!
Любимчик выглядел уставшим, в гриве и хвосте засели колючки.
- Намаялся.
Кароль медленно с достоинством стал одеваться, привычным жестом поправил палаш, погладил кончиками пальцев золотой нательный крест и ладанку Софии. Жена помогла натянуть сапоги. Потом София порылась в пожитках и достала позолоченный пояс Богумила, старательно обернула им мужа, завязала искусный узел.
- Так лучше будет, - улыбнулась София.
- А ведь конь-то твой, ясновельможный пан, - опять прищурился дед. - Старею, сразу не рассмотрел, уж прости старика, что за казачка тебя принял.
