- Значит, не получается у меня простым казаком обернуться? – подмигнул ему Каменецкий.
- К новому господарю на службу пробираешься, говорят, он крульских панов переманивать станет.
- Так и есть.
- Ну, дай тебе Бог.
Расплатившись с перевозчиком, Каменецкие отправились дальше. В первой попавшейся деревушке Кароль купил дочкам молока, овса для Любимчика и большую корзину.
- А зачем нам плетенка? – усмехнулась София, рассматривая ивовые бока.
- Седла теперь нет, а везти девчонок надо.
- Ты их в корзине повезешь?
- Да, - коротко кивнул муж.
Кароль подстелил на спину Любимчику вместо попоны свой контуш, привязал корзину широким ремнем и закинул в образовавшееся гнездышко девчонок.
- Вот так, и никуда не денутся. В Княженце завтра к утру будем.
Из корзины послышалось робкое хныканье, потом высунулись две макушки - черненькая и русая.
- К рукам уже привыкли, - вздохнула София, – проситься станут.
- Ну, сильно раскричатся – выну. Ночью пойдем, безопасней, авось заснут.
- А нам здесь тоже угрожают? – София тревожно оглянулась по сторонам. Густой еловый лес, наполненный чужими непривычными уху звуками, окружал путников со всех сторон.
- Пока не знаю. Так что лучше ночью, места мне уж знакомые, не заблудимся.
Муж, взяв коня за повод, уверенно зашагал по тропинке.
Немного подремав под утро, зевая и протирая сонные глаза, Кароль и София открыто вышли на княженецкую дорогу. К городу на торг уже спешили многочисленные путники, скрипели телеги, ржали лошади. С этим пестрым потоком и постарался смешаться Каменецкий. В новой столице в условленном месте его должен ждать Яша, а может уже и Юрась.
- Это Княженец? – указала вперед Софийка.
- Да, он.
На высоком холме, в обрамлении узкой тихой речушки стояла могучая деревянная крепость. Из-за черного двухярусного сруба можно было разглядеть только маковки церквей. Кароль следил за выражением лица жены, стараясь угадать ее первое впечатление от ладской столицы.
- Не так как у нас, да жить-то можно, - робко улыбнулась София. – Отец сказывал - в деревянных домах зимой теплее и дров меньше нужно.
- Это так, босыми ногами можно ходить, - ухватился Кароль, - и бани у них хорошие. И места внутри города больше, дерево – не камень, махай топором, да шире строй, внутри даже сады есть. Вышел из дому – яблочко с ветки сорвал. А в Дарнице что? На плечах друг у дружки теснятся да помои на головы прохожим сливают. В Княженце чище. А чтобы при распутице в грязи не утонуть, здесь помосты деревянные по улицам кидают, ходишь и сапог не мараешь, а еще…
- Мне понравится, ты не беспокойся, - прерывая словесный поток, София ласково погладила мужа по плечу. – Все хорошо будет.
Они подошли к распахнутым воротам, перекрестились на образ надвратной церкви.
- Подайте, люди добрые, - прокряхтела нищая старуха, сидящая у ног караульных. Она протягивала к Каролю костлявую немытую ладонь. «Мужички ее не гонят, значит, с ними делится», - хмыкнул про себя Каменецкий, глядя, как вои равнодушно позевывают, не обращая на настырную попрошайку внимания.
- Давай подадим, - шепнула София, - на новом месте с доброго дела начнем.
Кароль, не желая огорчать жену, порылся в кошельке и достал тонкий медяк.
- Возьми, - положил он в раскрытую старческую ладонь монетку.
- Благослови тебя Бог, добрый… - старуха осеклась, ее блеклые глаза, не мигая, уставились на Каменецкого. – Господарь вернулся! Господарь вернулся! Я узнала его! Господарь!
Она кинулась целовать Каролю сапог.
- Сумасшедшая, - попытался отстраниться от нее Каменецкий, пятясь назад.
- Господарь! Господарь! – повалились на колени и караульные.
- Да что здесь происходит? – проворчал Кароль. – Дайте я в город пройду.
- Господарь, дождались! – вокруг все галдели, падали на колени, пытались коснуться Каменецкого руками.
- Тебя, похоже, господарем выкрикнули, - шепнула испуганная всеобщим ликованием София.
- Быть того не может, - пробубнил Кароль, решительно прорываясь сквозь толпу в город, – путают они меня с Рыгоркой, не поняли который сынок, а который внучек.
Но и в городе народ продолжал идти за ними. Девчонки от поднявшегося шума зарыдали в корзине, и Кароль взял их на руки.
- А вот и господарьки малые, хорошенькие какие, - заахали женщины.
- Давай я их понесу, - шепнула София мужу.
- Нет, еще от тяжести скинешь. И так на болотах натаскалась.
Так они и шли, грязные, уставшие, среди падающей на колени ликующей толпы.
- Господарь! – на Соборной площади на них выскочил Яшка Ступица и тоже повалился на землю.
- Ты пьян что ли? – сурово сдвинул брови Кароль.
- Да что ты, государь, когда мне пить. Тебя все высматриваем!
- Юрась добрался?
- Да, с бабенкой своей нынче поутру. Отсыпается.
- Веди, расскажешь все. Хотя… На вот, - Кароль всучил в руки Яшке дочек. Затем взял Софию за руку, и они медленно поднялись на ступени собора, Кароль развернулся к народу, поклонился в пояс на три стороны. Толпа одобрительно зашумела. Супруги вошли в церковь.
- Кароль, ты господарь, - в глазах Софии был страх.
- Не бойся, разберемся. Сейчас свечку за спасение поставим, как дед наказывал, и разберемся.
Заутренняя уже прошла и в соборе никого не было кроме молоденького дьяка. Он дрожащими руками дал новому господарю свечу. Кароль с Софией спешно прочитали молитву и вышли.
Людей на площади прибавилось. Каменецкий разглядел старейшин: с недовольно поджатыми губами Мирослав Крушина, отводящий глаза Елисей Черный, подобострастно улыбающийся Никифор Кучка, были и другие, взгляд не смог выхватить только Рыгорку. Где самозванец?
Толпа расступилась, и Кароль увидел, что через площадь к нему идет сам митрополит. В руках у старца начищенная до блеска массивна медная крона господарей Ладии. А ведь говорили, что она сгинула во время той ужасной войны. Оказывается – нет, была припрятана духовенством до лучших времен. И, видать, они наступили.
Митрополит, неспешный в своей торжественности, взошел на ступени. Кароль склонил колено. Старец протянул ему корону. Новый господарь послушно взял, поцеловал холодную медь. Митрополит увел Кароля обратно в собор для миропомазания. София осталась стоять на крыльце. Она не знала, что делать, как надо себя вести. Ее смущали и пристальные взгляды, и собственная заляпанная грязью одежда.
- Взял муженек, что в руки давали, так и ты ношу свою бери, - услышала она голос Иванки за спиной. София обернулась, но никого не увидела. «Почудилось».
