Повисло молчание. «Вот так пришел соблазнять девицу, а сам душу стал выворачивать». Внутри росло раздражение.
- А хочешь, все, как было, расскажу… за поцелуй? – он глянул на девушку наглым злым взглядом, будто это она была виновата в его неудачах.
- Расскажи, - просто ответила она, тоже прямо глядя ему в глаза.
Кароль не ожидал такого ответа, он думал, что София смутится, разозлится или начнет, заигрывая, кокетничать, и он сможет уйти от неприятной темы, а получилось все наоборот. Казалось, панночка и не услышала последней фразы. Черные бусинки девичьих глаз все сверлили и сверлили его, он буквально чувствовал, как она прощупывает его изнутри.
- Хорошо, - смирился он. – Давай сядем, - широкая мужская ладонь похлопала по каменному выступу рядом с собой. Девушка послушно села. От нее действительно пахло мятой, душицей и еще какими-то полевыми травами - горячее лето среди унылой затяжной осени.
- Давным-давно, когда нас с тобой еще не было на свете, больше тридцати лет назад на смертное ложе лег умирать господарь Ладии Григорий – старый Рыгор, - Кароль говорил неспеша, нараспев, как сказитель на королевском пиру, - и не было у него ни сыновей, ни родных племянников, ни братьев. Великий род пресекался. Вот тогда король крулов, отец нынешнего Игнаца, и решил пойти на соседей войной. Он вторгся в Ладию, закипела сеча, многие лады бежали на тот берег.
- Мы не бежали, - с гордостью перебила его девушка.
- Всегда есть выбор. Мой отец – простой казачий хорунжий, знаешь, южные крулы - они чернявые и черноглазые, как ты.
- У меня голубые глаза, - хихикнула Софийка.
- Голубые? – Кароль заглянул ей в лицо. – Здесь темно, мне так почудилось… Так вот, он был веселым, отчаянно смелым, везде лез первым. При наступлении им попался обоз, а там много ладских баб и девок. Одна девица ему особенно приглянулась, красивая, одета по-простому, но гордячка. Пан Богумил, это мой отец, забрал девку себе.
- Как забрал? Снасильничал? – ахнула София.
- Может так уговорил, он у меня видным был, бабы сами льнули.
- И такое бывает? - наивность девчонки Кароля развеселила.
- Бывает, - промурлыкал он, чувствуя, как подкатывает желание, - в общем, доехали они до ближайшей церкви и повенчались.
- Так он все же порядочным оказался.
- Да. Несколько месяцев пани Надзея кочевала с мужем, война подходила к концу, лады выдохлись, Рыгор умер. Такие, как твоя родня, остались, принеся присягу новому господину, другие растеклись за рекой. Отец с матерью стали собираться на его родину, и тут кто-то из пленных узнал мою мать – бухнулся к ней в ноги с криком: «Господарька наша!», тут и другие пленные стали в песок на колени становиться. Отец мой, оказывается, на единственной дочери старого Рыгора Надзее женился.
- Ого, ты внук самого Рыгора?! - девушка выделила голосом «самого».
- Да, - совсем буднично ответил Кароль, для него это было обузой всей жизни, а не наградой.
«Теперь, при желании она легко сможет вычислить, кто я такой, да плевать!»
- А что потом? – напомнила София.
- Потом? Потом начался страшный скандал, король опасался, что оскорбленные лады опять восстанут. Моему отцу дали княжеский титул, замок, отобранный у одного из мятежных родственничков, у королей всегда полно мятежной родни. Вскоре я родился… недоношенным, раньше срока. Роды были тяжелыми, мать больше не смогла иметь детей, с единственного дитя сдувала пылинки, баловала, отец ругался… Они любили друг друга и меня. Когда мне исполнилось тринадцать, отец умер, а через год заболела и сошла в могилу мать, не смогла без него. Я остался один. Вот так один и живу.
- Один?
- Один.
- А родня? Разве никого нет? Без семьи одному нельзя, семья - главная опора для любого, - Софийка втолковывала взрослому мужчине истины, как мамаша неразумному дитяте.
- Твоя тебе - сильная опора, от того ты в расцвете лет в монастырь пожитки собираешь?
- Я сама туда желаю, то не тебе судить, - огрызнулась София, девчонка оказалась не из тех, кто дает себя в обиду.
- Вот и тебе не стоит, - тоже жестко рявкнул Кароль, - мне и без семьи вполне нечего себе живется. Никто меня семьей привязать не сможет. Есть у меня тетка, - добавил он уже мягче, - отец ее поближе перевез, именьице выхлопотал, а теперь она с дочками своими ждет не дождется, когда я концы отдам, а я, зараза, все живой и живой.
- А принцесса, - напомнила София, - у вас деток не было?
- Принцесса? За два поцелуя дальше расскажу.
- Экий ты, пан, обманщик. Договаривались же на один, чего ж вдруг цену задираешь? Али ты своему слову не хозяин? – панне Софийке, как хозяйке замка, не привыкать было торговаться с заезжими купцами.
- Коли б я обманщиком был, так три затребовал, а так все разумно: две принцессы – мать и жена, - Кароль по очереди из сжатой ладони выставил сначала указательный, потом большой палец, - и два поцелуя, по-честному.
- Ладно, рассказывай уже, - махнула рукой София.
Кароль молчал.
- Ну? – подтолкнула его девушка.
- Мне было шестнадцать, я уже неплохо сидел в седле, рубился саблей и заваливал на сеновал смазливых холопок.
- Это можно и не рассказывать, - фыркнула Софийка.
- Ишь, какие мы нежные? Ко мне пришли и сказали – надо жениться, король Игнац отдает за тебя свою сестру. «С чего бы это?» - сразу заподозрил я недоброе, мне полукровке такая честь. Оказалось, она спуталась с конюхом и брюхата. Конюху повезло, он вообще по жизни был везунчиком, - успел спрыгнуть с крепостной стены, смерть была легкой, а бесстыжую сестрицу решили посадить на шею сироте. Я был в ярости, брыкался как молодой конек, на которого впервые одевают узду, кричал, швырял стулья, выбросил в оконце дорогущую восточную вазу, словом, чудил, как мог. Мне не хотелось подбирать объедки за конюхом, а потом я увидел ее…
Кароль опять замолчал, слова давались тяжело, очень тяжело.
- Она мне понравилась, да что там понравилась, я пропал… Я готов был признать ее ублюдка сыном и наследником, готов был мир бросить к ее ногам, только ей этого не нужно было. Для Изабеллы брак со мной – позор, спать с конюхом – нет, а со мной – позор. Сейчас, наверное, я нашел бы к ней ключи, но тогда я был сопливым юнцом. Все усилия были напрасны, она не подпускала меня, нет ни к телу, здесь она смирилась, мы спали на одном ложе, она не пускала меня в свою душу, я был для нее чужим, наказанием за любовь. Родился ее сын, он оказался очень слаб и вскоре умер, а потом умерла и она. Просто зачахла. Вот и все. Это было давно.
- Бедная, жалко ее, - совсем тихо прошептала София.
- Ее жаль? А меня тебе не жаль? – Кароль злился.
- Ну, ты живой, еще можешь встретить другую, которая тебя полюбит. Отчего ты не женился снова, ты же не женился?
