– Мама, а ко мне когда Дед Мороз придет? – Любочка потянула ее за рукав халата.
Аля замялась. Она и не заметила, как закончился мультфильм и начались новости.
– Не знаю, доченька. Понимаешь, скоро Новый год, и Дед Мороз очень, очень занят…
– Но ведь к Соне он приходил! – На глазах дочки стали закипать слезы, и Аля прижала ее к груди, зашептала что-то успокаивающее. – Смотри, какая горка большая! – Она попыталась отвлечь внимание малышки, указывая на экран телевизора. – Хочешь на горке прокатиться?
– Хочу! – Дочка с любопытством уставилась на экран.
Кадр сменился. Теперь девушка с рыжими волосами, веселая и красивая, стояла на фоне большого красного ящика и бойко говорила в микрофон:
– У вас есть последний шанс написать письмо Деду Морозу и опустить его в ящик здесь, в парке. Но поспешите! Ровно в 14 часов Дед Мороз заберет почту…
– Дед Мороз!.. – оживилась Любочка. – Хочу к Деду Морозу!
– А правда, Аль, – Сеня взглянул на жену, – поехали. Хоть развеемся!
– А как же оливье? – растерялась она. – Я еще пироги печь собиралась…
– До вечера еще куча времени, все успеем!
Аля еще не согласилась, а Любочка уже сорвалась с дивана и понеслась навстречу сказке.
– Ура! – донесся уже из коридора ее ликующий голос. – Мы едем к Деду Морозу!
– Кажется, у меня нет выбора, – улыбнулась Аля и протянула руку мужу.
Всеволод наворачивал уже третий круг на «Майбахе» вблизи входа в парк. Парковка была переполнена, и он уже собирался плюнуть на дурацкую идею посетить парк детства, когда ему наконец повезло. На освободившееся местечко уже нацелилась белобрысая коза на малолитражке, но Всеволод успел влезть вперед. У козы не было шансов.
– Мужчина, с наступающим! Уступите женщине с ребенком. – Упрямая коза приспустила стекло, так что стало видно сидящего в детском кресле спиногрыза позади и бабку рядом, и просительно улыбнулась.
Всеволод отвернулся и продолжил парковаться. Проходивший по тротуару Дед Мороз в красном тулупе остановился и неодобрительно покачал белой кудрявой бородой:
– Нехорошо!
– Какие-то проблемы, старик? – Всеволод вылез из машины.
– А у тебя, сынок? – неожиданно участливо спросил старикан и перегородил ему дорогу.
Пришлось двинуть его плечом. Дедок был словно из глыбы льда сделан – с места не тронулся, а Всеволода даже через дубленку холодом обожгло.
– Ты чего, дед? – нахмурился Всеволод.
– Не узнаешь меня, Сева? – Ясные голубые глаза добродушно взглянули на него из-под меховой опушки шапки. А борода у старика была белоснежная и похожая на настоящую. На миг Всеволод испытал мальчишеское желание дернуть старика за бороду – и тут же пришло ощущение дежавю, словно когда-то давно это с ним уже было.
– Нет, – буркнул Всеволод. – Дай пройти!
На этот раз старик не стал чинить препятствий, подвинулся с пути, и его мгновенно окружили дети.
– Дед Мороз! Ты мое письмо получил?
Всеволод поморщился от громких воплей, пробираясь сквозь толпу малышни. Дурацкий какой праздник – Новый год! А тут еще родители набежали, вытащили мобильники, чтобы запечатлеть любимых чад на фоне Деда Мороза. Всеволод едва вырвался из тесного плена!
Зашагал ко входу в парк, и тут где-то рядом громко раскаркалась ворона. Всеволод поднял глаза – и встретился глазами с Ингой. Жена смотрела на него свысока, с большого рекламного стенда, между прочим, Серебровым же самим и оплаченного! А ворона, присевшая на стенд, трясла головой и хрипло каркала – словно насмехалась над ним. Не в силах снести этого, Всеволод схватился за айфон, набрал номер секретарши и рявкнул:
– Нина! Позвони в рекламное агентство, пусть все плакаты с Ингой на хрен снимают!
– Щас, разбежалась, – неожиданно дерзко отозвалась секретарша.
– Чего-о? – оторопел Всеволод. – Совсем с дуба рухнула? Ты как разговариваешь?
– Вы ж меня уволили вчера. Забыли уже?
И дура-секретарша бросила трубку, а ворона раскаркалась пуще прежнего. Точно насмехается! Всеволод наклонился к обочине, зачерпнул пригоршню снега, слепил снежок и запустил в нахальную птицу. Не попал! Угодил прямо в лицо Инге на плакате. Ворона еще раз каркнула – особенно гнусно! – и улетела. Ну и ладно, с рекламным агентством он потом разберется… Правда, с пиарщиками договаривалась дура-Нинка, а он сам не знал ни названия агентства, ни их контактов.
Серебров отряхнул руки, зашагал к парку и сразу же очутился в толпе. Со всех сторон в парк спешили люди. Шли целыми семьями, веселыми компаниями, толкались и шумели.
– Осторожней! – рявкнул Всеволод, когда в воротах его чуть не снесла с ног компания студентов.
Вместо того чтобы извиниться, неучи прокричали:
– С Новым годом!
У Всеволода аж в ушах заложило. Он побыстрее протолкался вперед и очутился на территории парка. Совсем вырваться из толпы не удалось – народу было много, под ногами то и дело сновали дети, родители везли коляски, молодежь создавала заторы, останавливаясь для того, чтобы сделать селфи. Всеволоду только и приходилось уворачиваться – от колясок, от санок, от селфи-палок, от бенгальских огней и хлопушек.
Среди толпы Серебров особенно остро ощутил свое одиночество – люди пришли погулять семьями, парами, дружескими компаниями. Шли в обнимку и держась за руки. Строили планы на новогоднюю ночь и на весь год. Шутили и смеялись. Признавались в любви. А Всеволоду хотелось волком выть от этого чужого, недоступного ему счастья. На его банковских счетах лежали миллионы, но во всей толпе некому было взять его за руку или сказать ему слова любви… Много лет назад, когда Сева был еще маленьким мальчиком, он потерялся в этом же самом парке. И сейчас, сорок лет спустя, на него нахлынули те же чувства – страх, отчаяние, тревога, переходящие в панику. Как будто он снова вернулся в детство. Вот только тогда была жива мама, она нашла его и прижала к груди. А сейчас он, успешный московский банкир, оказался никому не нужен…
Внезапно впереди мелькнула золотисто-русая волна кудрей, и сердце забилось чаще. Неужели? Всеволод вытянул шею и увидел, как девушка обернулась к своему спутнику, мелькнул знакомый профиль. Ника!.. Всеволод рванулся вперед, зовя дочь:
– Ника! Вероника!
Дочь не обернулась, толпа все стремительней уносила ее вперед, и Всеволод сильнее заработал локтями. Люди стали возмущаться, но ему было все равно. Он спешил обнять дочь. Наконец, ему удалось приблизиться к ней, схватить за плечо.
– Ника!
Девушка обернулась, и морок рассеялся. Перед ним стояла чужая женщина с некрасивым лицом, совсем не похожая на его дочь, и растерянно улыбалась.
– Простите, мы знакомы?
Серебров отдернул руку и отшатнулся, оказавшись один против течения толпы. Женщина продолжила путь, а он остался стоять, потерянный и оглушенный. Его толкали, едва не сбивали с ног. Кто-то наехал на него коляской, и Всеволод очнулся. С него хватит! Он выскочил на обочину, а толпа продолжила течь мимо него – праздничная, нарядная, шумная. У людей был праздник, а у Всеволода на душе скребли кошки…
