– Вот этого я тебе, Сеня, не прощу, – с ненавистью прохрипел Всеволод. – Никаких тебе поблажек не будет, пойдет твоя ипотечная халупа с аукциона!
– Вы его крепче держите, – хладнокровно посоветовал Бедняков. – Видите, он буйный!
Охранники потащили Всеволода по коридору. Вывернув шею, он увидел, как Сеня Бедняков входит в его кабинет и захлопывает дверь.
– Мужики, – прохрипел Серебров, чувствуя, как земля уплывает из-под ног, – что-то мне плохо…
– Сейчас мы тебя вылечим! – пообещал один из них, а другой ткнул Всеволода в бок, заставляя замолчать.
Двое из ларца приволокли его обратно к служебному входу и стащили с крыльца. Затем его подхватили под мышки, перевернули и сунули головой вниз в сугроб. Всеволод возмущенно заорал и забарахтался. Снег моментально набился в рот, залепил глаза. Всеволод как будто вернулся в детство – когда он с горки на санках на полном входу въехал в сугроб. С тех самых пор он ни разу не чувствовал себя таким беспомощным. Тогда его вызволила из снежного плена мать, сейчас тоже кто-то крепко схватил его под мышки и помог выбраться. Серебров вытер мокрое лицо и увидел лица должников, прорвавшихся вместе с ним через служебный вход.
– Не помяли тебя? – отряхивая его от снега, участливо спросил один из них.
Всеволод затряс головой, и за шиворот ему провалился ком снега. Серебров гневно поднял голову и увидел ненавистный силуэт в залитом светом окне своего кабинета. Бедняков торжествующе усмехнулся и закрыл жалюзи.
В этот момент Серебров вдруг отчетливо понял, что нет никакого розыгрыша. Инга не зашла бы так далеко.
– Мужики, – сцепив зубы, спросил Всеволод, – как зовут этого банкира? Знаете?
– Как не знать. Арсений Бедняков.
У Сереброва подогнулись колени, и он рухнул на асфальт. Одно из двух: или он сошел с ума, или очутился в персональном аду.
– Тебе плохо? Что, сердце?
Его подхватили под руки, усадили на крыльцо. Кто-то протянул ему таблетку нитроглицерина, но Серебров оттолкнул лекарство. Разве это ему поможет?
Откуда ни возьмись, налетели телевизионщики.
– Снимай, снимай! – понукала оператора уже знакомая рыжая корреспондентка и совала Всеволоду в лицо микрофон. – Вы были в банке? Что там произошло? Вас избили?
Всеволод оттолкнул микрофон, поднялся со ступеней и покачнулся.
– Дайте комментарий, – не отставала настырная лиса, – неужели вы не хотите проучить банк?
Серебров в задумчивости остановился. Он не понимал, что происходит и по какому праву Сеня занимает его кабинет. Как директором банка «Сильвер» может быть человек по фамилии Бедняков? Всеволод ведь банк по своей фамилии назвал. Сильвер – по-английски серебро.
Но то, как сильно Сеня его унизил, Серебров спускать не собирался. Что ж, если в этом сумасшедшем мире его банком управляет Бедняков, Всеволод найдет способ его ославить!
– Не надо меня снимать. – Он закрыл камеру рукой. – Хотите снять крутой сюжет?
– Ну и где твой Кеша? – Оператор, сидевший за рулем, устало обернулся к Всеволоду. – Второй раз уже район объезжаем.
– Да здесь он! – Серебров напряженно всматривался в окно в поисках красного шарфа, но Кеши и след простыл. – Куда ему деться? Дома-то у него нет. Мерзнет где-нибудь.
– Зря я поддалась на эту провокацию, – проворчала рыжая корреспондентка, – и маникюр отменила.
– Сердца у тебя нет! – укорил Серебров. – Человек без дома замерзает, а тебе лишь бы о когтях своих думать.
Они проехали еще улицу и остановились на перекрестке, где собралась большая пробка.
– Куда теперь? – хмуро спросил оператор.
– Все, мне это надоело! – Корреспондентка капризно скривила рот, накрашенный алой помадой. – Высаживай его, Саша!
Оператор безропотно вильнул к обочине и притормозил. Две пары глаз выжидающе уставились на Всеволода.
– Ну? – Девушка нахмурила ухоженные бровки.
– Нечего глаза пучить, – проворчал Всеволод. – И помада у тебя размазалась, ты на клоуна похожа!
Не слушая ругательств вслед, он вышел из машины и огляделся. И где теперь искать дом Бедняковых? Адреса-то Серебров не запомнил. Выскочил из дома, в надежде, что никогда сюда больше не вернется. А получилось, что возвращаться больше ему некуда…
Машина съемочной группы по-прежнему стояла в пробке перед светофором, корреспондентка ожесточенно красила губы красной помадой. Всеволод отвернулся и зашагал в сторону кафе быстрого питания. Кажется, по пути к метро они с Кешей проходили это здание. Только с другой стороны. Значит, ему нужно перейти дорогу.
Он был в нескольких шагах от входа, когда дверь отворилась, и уборщица, орудуя шваброй, вытолкала на крыльцо какого-то щуплого посетителя.
– Нечего тут греться! Вали давай!
Мужчина хрипло закашлялся, пряча лицо в красном шарфе.
– Заразу свою тут разносит! – Уборщица ткнула ему под ноги шваброй, человек оступился и скатился с крыльца.
– Кеша! – Всеволод не дал ему упасть, подхватил за плечи.
Иннокентий испуганно взглянул на него и на всякий случай втянул шею, но затем узнал и успокоился.
– Кеша! Где ж ты был? Мы тебя обыскались!
– Мы? – Взгляд у Кеши был мутный, совсем больной. Он хрипло дышал. За пару часов, проведенных на улице, ему сделалось еще хуже. А ведь совсем не старый еще, с удивлением отметил Всеволод, разглядев наконец его лицо. Его ровесник, если не младше лет на пять…
Всеволод обернулся на дорогу. К счастью, пробка по-прежнему стояла намертво. Машина съемочной группы сдвинулась всего на пару метров.
– Идем. – Подхватив Кешу за плечи, Всеволод потащил его на себе в сторону автомобиля. – Тебе помогут.
Телевизионщики не заметили их, пока Всеволод не постучал в окно.
– Чего еще? – Рыжая лиса раздраженно приспустила стекло.
– Нашел. – Всеволод предъявил им Кешу.
– Ты кого приволок? – Девушка поджала красные губки, презрительно разглядывая Кешу. – Бомжа какого-то!
– А тебе кого надо? Человек по вине банка дома лишился! Это ж бомба, а не сюжет! – заявил Всеволод.
– Ну не знаю… – протянула корреспондентка. – Какой-то он стремный…
– Это ты, лиса крашеная, стремная, – рассердился Всеволод. – А он – человек!
– Это кто еще крашеная лиса?! – задохнулась от обиды рыжуха.
– На Ди Каприо похож, – внезапно перебил ее оператор, разглядывая Кешу. – Выставим свет – копия будет. Телезрительницы обрыдаются. Еще передерутся, кому его домой забрать. Улетный сюжет получится.
– Думаешь? – недоверчиво покосилась корреспондентка.
Сзади нетерпеливо забибикали. Светофор заработал, и машина телевизионщиков мешала движению.
