Проводив ее взглядом, Всеволод обернулся и вздрогнул. Позади него стоял Дед Мороз в красной шубе. Тот самый, который хряснул его посохом по лбу и отправил в персональный ад!
– Молодец, – старикан кивнул белой кудрявой бородой, – одну из своих ошибок ты исправил.
– Каких еще ошибок? – Всеволод хмуро смотрел на деда, думая, как бы половчее к нему подобраться.
– Не зря я Кешу к тебе отправил. Ты ему сейчас жизнь спас. Остался бы он на улице – не пережил бы новогоднюю ночь.
– Раз я такой молодец, – обрадовался Всеволод, – верните меня в мою жизнь.
– Не могу, – покачал бородой Дед Мороз.
– Что вам, жалко посохом по лбу стукнуть?
– Да разве в посохе дело? Ты сам бед натворил, сам и расхлебывай…
Всеволод не стал дослушивать до конца, рванулся к старикану и схватился за посох. На этот раз дедок посох без бою не уступил. Завязалась борьба, они закружили на обледеневшем асфальте, все быстрее и быстрее, как фигуристы на катке. Но Всеволод все же оказался сильнее, выдрал посох у деда из рук, замахнулся… и изо всех сил двинул себе по лбу! Перед глазами все поплыло, Всеволод упал на спину, раскинув руки и блаженно уставившись в небо. Вот сейчас мельтешение прекратится, и он вернется в свою благополучную жизнь, где он – всесильный банкир Серебров, а не должник Беднякова.
Но вместо этого над ним склонился Дед Мороз:
– И долго ты тут будешь лежать, дурень? Поднимайся, а то отморозишь себе еще что.
Старикан протянул ему рукавицу, но Всеволод оттолкнул руку, присел и огляделся. Ничего не изменилось. Он по-прежнему находился в спальном районе Бедняковых, и на нем все так же была надета старая куртка вместо дорогой дубленки.
– Говорю же, не в посохе дело, – добавил Дед Мороз.
Всеволод поднялся на ноги, отряхиваясь от снега. Взглянул на волшебника волком.
– Ты на меня-то не обижайся, сам виноват, – осадил его старикан. – Времени тебе даю до боя курантов. Сумеешь спасти семью от выселения – вернешься обратно. Не сумеешь – так и останешься здесь.
Всеволод похолодел. Провести всю жизнь мужем Али Бедняковой? Застрять в этом убогом районе? Лишиться крыши над головой и стать бездомным, как Кеша?
– Не хочу! – Он затряс головой. – Нет, нет!
– А это теперь только от тебя зависит, Сева!
Всеволод кинулся к Деду Морозу, в надежде как-то умилостивить его, но тот взмахнул посохом, проводя между ними черту, и пропал. А Всеволод остался стоять, глотая ртом морозный воздух. У него всего один день на то, чтобы добиться реструктуризации долга. Праздничный день 31 декабря, когда банк даже не работает. И что теперь делать?
– Идем домой, Сева!
Он обернулся – перед ним стояла Аля Беднякова в наброшенном поверх халата пуховике и смотрела на него с тревогой.
– Как ты меня нашла? – удивился Всеволод.
– В окно увидела. Ты тут уже полчаса стоишь. Заблудился, что ли?
– А деда ты тут не заметила?
– Какого еще деда? – Аля испуганно взглянула на него. – Твой дед давно умер.
– Да не мой дед, а Дед Мороз, – с досадой объяснил Всеволод. – В красной шубе такой, с посохом.
– Никого я не видела. Я пирогов напекла, свежих. Пойдем, Сева! – Аля потянула его в сторону ближайшего дома. – Где твой шарф, Сева?
– Потерял, – с убитым видом сказал Всеволод и последовал за ней.
Злой волшебник Дед Мороз не оставил ему выбора.
Вот тебе и хозяин своей судьбы… Вот тебе и не верил в чудеса и Дедов Морозов… Серебров жевал горячие Алины пирожки на тесной кухне у Бедняковых и размышлял. Все происходящее не укладывалось в голове. Верить в розыгрыш, который вот-вот закончится, было гораздо приятнее, чем осознать, что Дед Мороз отправил его в другую реальность – где он, Всеволод Серебров, жалкий безработный должник. Ни денег на счетах, ни машины, ни власти. Да он при жизни очутился в аду!
– Как ты в банк съездил? – Аля повернулась от плиты, с тревогой взглянула на него.
Всеволод вспомнил свой унизительный полет в сугроб вниз головой, презрительный взгляд Беднякова из окна своего кабинета и заскрипел зубами.
– Лучше не спрашивай.
– И что нам теперь делать? – напряженно спросила Аля, переворачивая пирожки на сковородке.
Всеволод вздрогнул от этого бесцеремонного «нам». Хотел возразить, что никаких «их» нет. Есть она, Аля Беднякова, а есть он, сам по себе. Но чужая жена выглядела такой печальной и замученной жизнью, что Всеволод промолчал и сунул в рот пирожок. Если не придираться к словам, вопрос Аля задала правильный. Делать что-то нужно. И срочно… Всеволод бросил взгляд на настенные часы, показывавшие половину девятого вечера. У него осталось чуть больше суток до боя курантов, чтобы спасти от выселения семью Беднякова – и вернуть свою собственную жизнь. Самому Беднякову, кстати, терять нечего – останется банкиром, будет себе жить припеваючи… С его Ингой! Всеволод вдруг вспомнил фотографию своей жены на столе у Беднякова и подавился пирожком.
Острый кулачок с силой заколотил его в спину – это Аля подскочила к нему и с тревогой склонилась над ним. Всеволод откашлялся, отмахнулся от ее заботы, просипел:
– Хватит…
Аля вернулась к плите. Всеволод проводил мутным взглядом ее угловатую фигуру в заношенном халате. Навсегда потерять Ингу и до конца дней остаться мужем Али Бедняковой – что может быть хуже? От пирожков его уже мутит, в чужой малогабаритной кухне тесно и душно… Да это еще хуже тюрьмы – оказаться запертым в чужой несчастливой жизни.
Он вспомнил свою просторную гостиную в загородном доме, огромную дизайнерскую елку до потолка. Вот бы очутиться сейчас дома! Всеволод схватился за голову, и на плечо ему легла легкая рука.
– Тебе плохо, Сева? – Аля с тревогой смотрела на него.
– Так плохо еще никогда не было, – глухо признался он.
– Что-нибудь придумаем, – пообещала Аля.
– Да что мы можем придумать? – взорвался Всеволод. – Как мне погасить долги и спасти квартиру до Нового года?
– До Нового года нереально, – признала Аля. – Но у нас еще будет время после.
– Нет, не хочу! – отшатнулся от нее Всеволод. От одной перспективы навсегда застрять в этой жизни с чужой женой впору было удавиться.
В кухню забежала Любочка, протянула матери свои каляки-маляки:
– Мама, смотри, я Деда Мороза нарисовала!
Аля горячо похвалила рисунок, показала Всеволоду. Тот отвернулся – не мог видеть вредного Деда, который испоганил ему всю жизнь. Девочка обиженно выхватила рисунок у матери и убежала в комнату.
– Да что с тобой, Сева? – обиженно спросила Аля. – Любочка так старалась! Мог бы и похвалить дочку.
Нечего навязывать ему чужих детей, мысленно возмутился Всеволод, глядя малявке вслед. У него одна дочь – Вероника! Его вдруг окатило жаром, сердце заколотилось часто-часто…
