Он слегка отстраняется, окидывает меня насмешливым взглядом, выжидает. И что сделать? Попытаться снова его обнять или гордо отойти вглубь комнаты. Хватаю со стола букет бессмертника, замахиваюсь в эту наглую улыбку.
- Знал, что так сделаешь, – Ярек со смехом вырывает колючку, дергает меня к себе, прижимает так крепко, что я не могу пошевелиться. Я злюсь, брыкаюсь, исхитряюсь пнуть его в ногу. Мы падаем на кровать, теперь он жадно ловит мои губы…
Щеки покрываются алым румянцем от воспоминаний.
- Но мы же помирились, – я захлопываю ставни и поворачиваюсь к Граське, – а зеркало разбито.
- Так вы же их увидели в окошко, пан Ярек оправдывался, но вы уже не поверили. Вот он напился и… зеркало королевское в дребезге.
- Кого их? Грася, что ты молчишь? Кото их? – я подлетела и с силой тряхнула ее за плечи. – Слышишь? Все выкладывай!
Граська беспомощно захлопала ресницами, в свете трепещущих свечей она выглядела загнанной в угол мышью, но я была неумолима. Мне нужно докопаться до правды.
- С кем он был?
- С панночкой этой, Моникой.
- Кто такая Моника?
- Дочка шляхтича захудалого, у него кроме тертого контуша
[2] и нет ничего, бесприданница. Пан Казимир решил сына женить, выбрал невесту богатую, дочь друга своего, и давай на пана Яромира давить, чтобы тот ехал сватался. А невеста та, ну не то, чтобы уродина, но, прямо сказать, не красавица. Вот пан Яромир и взбрыкнул: не хочу, мол, на ней жениться. Разругались сильно. Пан Казимир его даже наследства хотел решить. Тут такое было, – Граська разволновалась и сама вылила себе остатки крынки, выпив залпом. – Так пан Яромир чудить начал, встретил в церкви панночку эту бедную и начал за ней ухаживать. А пан Казимир отправил его ко двору, чтобы разлучить их. А оттуда пан Яромир с вами приехал. Пан Казимир очень доволен был, с сыном сразу помирился. Вы же самой завидной невестой в королевстве были – сирота с огромным приданым, под опекой самой королевы Софии. Да пану Казимиру такое и не снилось.
- А панночка, – прошептала я.
- Говорят, чуть руки на себя не наложила, из петли вынули, – Граська испуганно осенила себя распятием. – Бог от греха уберег. А пан Яромир вину чувствовал, приданое ей выделил, пан Казимир смолчал. Вроде все уладилось. А потом вот это случилось. И вы еще говорили, что не хотите между влюбленными вставать и в монастырь собирались уйти, а пан Яромир крикнул: «Не держу», – и кубком хрясь по зеркалу. А я вам так скажу, пани Янина, пока хмельная скажу, потом не смогу, побоюсь: а только вы законная жена пред Богом, и отдавать мужа не следует. Да может у них там и любовь какая, но жена-то вы. А эту Монику нужно замуж побыстрей отдать. А только папаша ее, прощелыга, смекнул, что можно дочь и в княгини запихнуть, и женихам отказывает. Не отдавайте пана Яромира, не отдавайте, и все тут! – Граська хлопнула себя по колену.
- Кого не отдавать, Грася, нет его, – к горлу подступил комок.
- Ну, может еще найдется, всякое же бывает, – у Граськи тоже заблестели глаза.
- Иди спать, Грася, – сказала я устало, – гроза уже закончилась.
Выходит, Ярек меня не любил, женился ради денег и чтобы не злить отца, а меня жалел, видел, что я в него втюрилась по самые уши, и ласкал как преданную собачонку, ну и долг супружеский исполнял, клятву пред Богом. Любил одну, а жил с другой. Прочь отсюда, домой! Сейчас Граська заснет и можно снимать зеркало.
Глава VIII. Зеркало
Рама оказалась жутко тяжелой. С большим трудом я сняла зеркало со стены, отдышалась, а тащить еще очень далеко. И как при этом светить себе, ведь замок погружен во мрак? Расположение комнат я помнила смутно. Все же решилась двигаться наощупь, оставив подсвечник в спальне.
С перерывами, отдыхая, я вытащила зеркало в зал с портретами, протянула, волоча по полу. Сложнее пришлось на узкой лестнице, на крутых ступенях чуть не скатилась кубарем в обнимку с ношей. И вот «дубовые покои», смешное название. Кто здесь покоится, доспехи пана Казимира? По спине потоком бежал пот, было душно. Оставив зеркало в углу и отдышавшись, я кинулась назад в спальню за свечой. Сердце учащенно билось. Я вырвусь отсюда, от этого сукина сына Ярека, для которого я лишь досадная помеха к счастью.
Но почему же он разозлился, когда я собралась в монастырь? Стыдно стало? Боялся молвы: взял богатую наследницу, отобрал земли и спровадил в монастырь. Почему он, вообще, на мне женился? Он такой своевольный, резкий, ну не отца же он испугался?! Король ему обязан, вот зеркала подарил, пристроил бы его с молодой женой где-нибудь, без куска хлеба не оставил. Но пан Ковальский все же выбрал меня. Всплыл теплый взгляд Ярека, его мягкая улыбка. А его поцелуй, когда мы прощались, разве это поцелуй долга? Так целуют только любимую женщину. Или нет? Откуда мне знать, как там целуют любимую или не любимую.
Ну не может он любить эту Монику, не может! О чем я думаю, может его и в живых уже нет. Три года прошло. Какая-то вещунья сказала, что он жив. Можно ли верить?
Уже не бегом, а в медлительной задумчивости я вплыла в дубовый зал. Королевское зеркало сразу поймало огонек свечи. Оставив подсвечник на каминной полке, я стала затягивать наверх свое зеркало. Да что ж оно такое тяжелое!
И вот зеркала напротив друг друга, а между ними я и свеча.
Всматриваюсь в королевский подарок: свет свечи множится в десятке убегающих отражений, и ничего. Слишком большое расстояние, да и маленькое зеркало стоит с наклоном, в противном случае оно свалилось бы вниз. И с чего я решила, что появится портал из зеркал? Даже если бы Ярек не разбил дорогую безделицу, смогла бы я через нее убежать отсюда? Не факт.
Я вплотную подошла к королевскому зеркалу, постучала по нему рукой. Обычное стекло. Мне не вернуться назад. Душа еще надеялась, но вот холодный рассудок шептал – тупик. Нет, я буду бороться до конца! Через три месяца я войду в права по управлению своими владениями и куплю зеркало. Главное не забыть зачем оно мне, а для этого больше никаких воспоминаний из этой жизни!
- Госпожа пытается увидеть пана Яромира?
Я вздрогнула от вкрадчивого женского голоса, на пороге комнаты стояла Хеленка. Одной рукой она удерживала на плечах широкую шаль, а другой подсвечивала себе масляной лампой. Лицо ее было заинтересованным, но не шокированным или испуганным.
- Ты меня не выдашь? – подмигнула я ей.
- Нет, я все понимаю. А можно я здесь с краюшку постою?
- Ничего не получилось, – развела я руками.
- Можно еще при полнолунье на воду пошептать, – Хеленка все же робко подошла к королевскому зеркалу и тоже заглянула в каскад огоньков. – Моя бабка так деда увидела, когда он на ладской стороне воевал. Ой, – прикрыла она рот ладошкой, сообразив, что ляпнула лишнего.
