- Никого? Прислушайтесь?
За дверью действительно раздавались мужские голоса и сдавленный смех.
- Ну, тогда я вылезу в окошко, – побежала я к окну, в конце концов в детстве я прекрасно лазила по деревьям.
- Нет, с вами с ума можно сойти, – Ковальский тоже подошел к уже распахнутым мной ставням, – вы высоту видели?
- Темно, а что там высоко? Ну, так можно связать простыни.
- Свою я вам не отдам, – как от чумной, отпрянул от меня Ярек. – И, вообще, я не хочу отвечать за сломанную вами шею. Посидите немного здесь, пока все хорошенько не уснут, вон лавка, а потом идите себе куда хотите.
Я послушно побрела к небольшой скамеечке. И как меня так угораздило?!
Пан Ковальский залез под одеяло, задул четыре из пяти свечей и, отвернувшись на правый бок, приготовился спать. Ему хорошо, мягко, не то, что мне. Масленка моя погасла от сквозняка из распахнутого окна, комната погрузилась во мрак, и лишь у изголовья Ярека мерцал круг света. Я неспешно снова натянула туфли, ноги сразу обиженно заныли. За дверью опять послышались шаги, и чего людям не спится? Вот я бы с удовольствием сейчас прилегла.
- И все же таких совпадений не бывает, – услышала я голос Ковальского, – признайтесь, вы открыли на меня охоту?
- Думайте, что хотите, – буркнула я, ворочаясь на скамейке и пытаясь устроиться по удобнее.
- Представляю, как завтра обалдеют Милош с Владеком, когда я им все это расскажу, – хихикнул он в темноте.
- Что? – я вскочила с лавки. – Вы собираетесь это рассказать?
- А почему нет? Это забавно.
- Вы же меня опозорите!
- Да ладно, я возьму с них честное благородное слово не проболтаться, хотя Милош по пьянке, конечно, может взболтнуть, ну это вряд ли.
- Неужели у вас нет ни капли благородства? – жалобным голосом прошептала я, еще немного и заплачу.
- Ну, знаете, не я явился ночью в комнату мужчины. А держать такую веселую историю в себе я просто не могу, лопну, кто тогда виноват будет?
Да он издевается надо мной! Сукин сын! Играет как кот мышью. Как я могла так глупо попасться?
- Если вы проболтаетесь, я пойду к королеве, и она заставит вас на мне жениться! – бросила я последнюю угрозу.
- Да ну? – Ярек взбил поудобней подушку и откинулся на нее, закинув руки за голову. – Меня попросят, как принято, поклясться – касался ли я вас руками, был ли я с вами, и я спокойно отвечу – нет и поклянусь перед любой иконой. Только себя опозорите. Спокойной ночи, вороненок, – и он закрыл глаза.
Что же делать?! Завтра этот свин выболтает друзьям пикантные подробности, те еще кому-нибудь, и к вечеру весь двор будет на меня пальцем показывать. Я опозорю память об отце, свой род! Я – недостойная дочь! Что же делать, как заткнуть этого Ярека? Может убить? А что, сейчас он заснет, положу ему на лицо подушку… нет, он сильнее, не справлюсь. Еще можно поискать в соседней комнате кинжал, у Ярека висел какой-то на поясе. Удар в сердце и бегство! Нет, не смогу я убить человека, даже такого мерзкого.
Я устало потерла виски. Что же делать?
- Можешь лечь на край кровати, если устала, я приставать не буду, – по-своему истолковал мои вздохи Ярек.
Приставать! Вот оно. Мне терять нечего, либо я уеду отсюда его женой, либо мне придется с позором уйти в монастырь. Обе перспективы ужасны, но надо выбрать из зол меньшую. А меньшая – не опозорить отца. Сейчас лягу с ним рядом, расстегну платье, соблазню… Стало страшно.
Как там все должно происходить, я примерно знала от одной из служанок. Развеселая Стешка подучивала меня. На все мои смущенные отговорки, она грозно отвечала: «Слушай, панна, а то потом будешь локти кусать, когда твой муженек станет холопок на сеновал таскать да по соседкам ездить. Я плохому не научу». Но одно дело слышать от служанки, а другое дело пустить в дело все свои скудные знания.
- Да, ложись уже, я не кусаюсь, – сам подбодрил меня Ярек.
И я легла на край мягкой перины. В свете свечи хорошо был виден идеальный мужской профиль. Я медленно, стараясь не шуметь, стала расстегивать пуговицы, руки дрожали. Что я творю, может все же зарезать?
- Ай! – застонала я.
- Что случилось? – Ярек сразу же открыл глаза.
- Руку потянула. А-я-яй, больно как!
- Покажи, – приблизился он ко мне.
Я набрала воздуха в легкие, словно собираясь нырнуть, и припала к его устам робким неуверенным поцелуем. Он не ответил, застыл как деревянная чурка и только смотрел на меня удивленными глазами. Я опять потянулась к его губам уже зло и с напором и… он ответил, медленно, неспешно, немного лениво. Ненавижу этого самонадеянного гусака! Я почувствовала, как его ладони обхватили мои щеки, притянули меня сильнее. И уже не я, это он меня целует, все горячее и горячее, кончик языка щекочет небо. Голова кружится.
Яромир резко отстранился. Какое-то мгновение мы смотрели друг на друга. Сердце бешено колотилось, воздуха не хватало. Как здесь душно!
- Да не буду я им ничего рассказывать, и пошутить нельзя, – как-то вымученно улыбнулся Ярек, – спи спокойно, вороненок, я тебя разбужу, когда нужно будет.
Он дунул на свечу и отодвинулся на самый край кровати. А я, повернувшись к своему краю, разрыдалась: тихо, сдавленно, чтобы этот сукин сын меня не услышал.
Солнечный луч упал мне на лицо, я чихнула и открыла глаза. Да уже утро! Рядом, похрапывая, без задних ног дрых Ковальский. Проспали! Истерично начинаю застегивать злополучные пуговицы. Дверь со скрипом распахивается! Я в ужасе! Но передо мной всего лишь Граська.
- Доброе утро, госпожа, а вы разве не у пани Яровой ноче… – она осеклась на полуслове, заметив мужские ноги, торчащие из-под одеяла.
- Ты все не так поняла, – залепетала я.
- Я ничего не видела, – провела она рукой перед своим носом.
- Грася, а что ты делаешь в чужих покоях? – осенило меня.
- Как это в чужих? Так ведь эти нам отрядили, вон и ваш короб в углу стоит.
Я перевела взгляд, в углу действительно стоял мой дорожный сундук. Смутные догадки стали быстро проникать в голову.
- А почему вы вчера не пришли проводить меня до покоев, как я вам велела?
- Панна, так вы же сами мальчонку-пажа прислали, что у Яровых ночевать будете.
Я услышала легкое хихиканье за спиной.
- Ступай, Грася, да смотри не выболтай никому, что видела. Поняла? – я сурово сдвинула брови.
- Поняла, – улыбнулась она и выбежала из комнаты.
Как только она скрылась, Ярек расхохотался в полный голос.
- Камень никогда не врет, сказал же – будешь просить меня взять тебя в жены и целовать, да так и вышло, – и опять раскатистый смех.
