Странно, но теперь его жесты не казались мне такими уж похожими на жесты мужа. И тут я заметила в глазах Моники тоску, она смотрела на моего Яромира побитой собакой, она уже поняла, что ошиблась, ее счастье рассыпалось прахом.
- Ну, допустим я самозванец, а он настоящий Яромир, – продолжил Ярек, по лицу Матея поползла косая улыбка, за спиной пошел шум разочарования, – допустим. Но что вы получите, поддержав этого Ковальского? Мы были в осаде в северной крепости, я своими руками валил лес и строил стены, потому что некому было этого делать, люди были наперечет. Но мы добились победы, Роман сел в Лесоградье, он благодарен моему королю за помощь. Он на нашей стороне. Что вы получите? Три сильных соседа, которые будут рвать по частям вашу землю, вечную войну и горе. На что вы подбиваете свой народ, как быстро забылось все? Я не хочу носить чужой венец, – он указал на корону самозванца, – мне моя шапка дорога. Я присягал королю, мой отец от вас всех звал Каменецкого на трон, и что теперь изменилось? Зачем это все? Разве он ущемляет нас, отнимает наши земли, притесняет наши вольности? Что вас не устраивает? Милош, а ведь он тебя мертвецки пьяного на руках таскал, не побрезговал, в имении Луговых, ты-то может и не помнишь, да я помню все.
- Ярек, прости, – простонал Яровский и кинулся к Яромиру.
Я испугалась, а вдруг у него нож, и он сейчас пырнет моего Яречка. Но Милош только крепко обнял друга:
- Други, это же наш Ярек! – прокричал он.
- Они в сговоре, специально перед вами балаган разыграли, – попытался нейтрализовать и Яровского самозванец.
- Точно наш, – перекрикнул его Милош, – Ярек, да покажи ты им шрам. Да вон же Вацлав тогда был, когда тебя полуживого притащили.
И Яромир начал раздеваться, он скинул ладский кожух, стащил жупан, нательную рубаху. На морозе от обнаженного торса шел пар.
- Вот же, вот шрам, треугольник прокола! – прокричал Милош.
- Ярек, Ярек!!! – радостно закричали все. – Настоящий Ковальский с Каменцом, – проорали шляхтичи назад, для своих воинов.
Матей зло сжал кулаки, все рушилось для него, его последний шанс на вожделенную корону. А Моника? Она стояла бледная, гордо вскинув хорошенькую кудрявую головку.
И тут Матей вытащил из-за пояса рог и начал призывно трубить. Кого он зовет, оглядываясь в сторону болот? Меня пронзила страшная догадка.
- Зря трубишь, они не придут, – уверенно заявил король.
Но Матей, не слушая, продолжал раздувать щеки.
- Они не придут! Болотники идут на кровь, так Иванка заманила одного из них в Давыдов град, он почувствовал скорую бойню. А здесь крови не будет. Паны ясновельможные, здесь же крови не будет?! – король тяжелым взглядом обвел всех собравшихся.
Ненадолго наступила тишина.
- Не будет, государь, не будет!!! – полетел ответ.
«Пусть Яромир дотронется до него, – услышала я где-то совсем рядом голос Иванки, завертела головой, старой ведуньи нигде не было, – пусть дотронется», – опять повторил голос.
- Дотронься до Матея, – шепнула я Яромиру.
Муж сделал два больших прыжка и коснувшись руки самозванца, вырвал у него рог и… словно спала пелена, раз, и все мы прозрели. Перед нами стоял худой изможденный мужчина чуть за сорок, с острым крючковатым носом и бегающими глазками. Именно так его и описывала Хеленка. От него с громким «охом» отпрянули шляхтичи. Моника пошатнулась, но удержалась на ногах.
- Матей, да это же Матей, живой, чертяка, а говорили, его болотники съели! – послышались выкрики.
- Да нет, он сам болотника съел, – загоготал Яшка Ступица. – И что с этим оборотнем делать?
- Повесить его! – заорали вокруг.
Немногочисленные альтские воины столпились вокруг своего вожака, для них его облик не был тайной.
- Да перебить их! – гаркнул Ступица.
- Нет, нет!!! – Моника упала на колени перед королем, молитвенно складывая руки. – Прошу вас, пожалуйста, прошу вас. Вы же сами пошли за ним, – обернулась она к шляхтичам, – тоже готовы были на мятеж, а теперь только его вините. Государь, прошу вас!
- Я прощал вашего мужа дважды, и всякий раз он возвращался и причинял немало бед. Сейчас он побежит к альтам и будет ждать удобного случая, чтобы вернуться на кончике их кривых сабель.
Моника поспешно вскочила и побежала к Матею. Она снова упала, обхватив его колени:
- Убейте тогда и меня, я люблю его, не хочу жить без мужа, – залилась она слезами.
Я заметила, как смягчилось лицо самозванца, как он бережно погладил жену по волосам. Ему не хватало не только власти, но и любви. Если я сейчас вымолю им жизнь, проклятье сумасшедшей старшей Баньковой разрушится.
- Государь, я прошу вас, отпустите их, – с дрожью в голосе обратилась я к Каменецкому.
Король нахмурился, опять установилась тишина. А ведь иногда тишина может кричать, надавливая на виски.
- Пусть уходят, – мрачно произнес Каменецкий.
Матей махнул своим, взял Монику за руку и повел к лошадям. Воины расступились и небольшой отряд повернул в сторону юга. Они не бежали, а уезжали с чувством полного достоинства. Король милостиво позволил это.
Только раз, на один единственный миг, Моника обернулась и последний взгляд бросила в сторону Яромира. Нет, она не любит Матея, все игра, чтобы сохранить остатки чести, не позволить втоптать себя в грязь и добиться, чтобы Матей взял ее с собой. Холодный расчет. Бедный самозванец, обреченный на жизнь без любви. Но она будет притворяться, будет стараться, самолюбивый Матей может и не заметит притворства.
А на снегу, отражая пасмурное зимнее небо, валялась фальшивая корона.
Глава XXXV. Покупка
Слуги встретили нас гробовым молчанием, они с опаской рассматривали изменившегося хозяина. Совсем не так мы полгода назад распахивали двери самозванцу. Да, сюда уже долетела весть об оборотне Матее, и что они пестовали совсем другого человека. Но встреча все равно получилась напряженной, чувствовалась какая-то неловкость и скованность. В сознании дворни не укладывалась такая скорая перемена.
- Коня примите, – недовольно рявкнул Яромир.
Проворно подбежал лопоухий мальчонка, кажется, Янек.
Наши воины тоже стали спешиваться. Местные смотрели и на них, как на бестелесных призраков.
И тут вдруг из толпы вылетела растрепанная, со съехавшим на затылок платком женщина:
- Анджей, Анджей, мальчик мой! – проголосила она, пролетела мимо нас с Яромиром, врубилась в толпу воинов, поспешивших неловко расступиться, и повисла на шее долговязого парня.
- Матушка, – приподнял ее сын, расплываясь в улыбке.
- Сыночек, живой, а тот сказал, что ты сгинул, а я, баба глупая, за упокой тебе свечки ставила, – начала она размазывать по щекам слезы.
