– Дурное мужское любопытство. С трудом представляю, как от такой женщины можно уйти, – он открыл глаза и, повернув в сторону Нины голову, внимательно посмотрел на девушку.
О, тонкий яд лести, сердце Нины так и подпрыгнуло, а по спине пробежал приятный холодок волнения.
– Он полюбил другую, – тихо призналась она.
– Все-таки кобель, – хмыкнул Степка.
– Нет, не кобель, – немного резче чем нужно ответила Нина. – Он сначала пришел и признался мне, а потом только начал за той ухаживать.
– Ну да – ну да, я тоже в детстве сказки любил, – небрежно отставил в сторону кружку Степка.
– Но, это было именно так, – почему-то кинулась защищать мужа Нина. – Он сказал, что мужчина ценит только то, что завоевывает в борьбе, а я слишком легко ему досталась. Он вот так поманил пальчиком, – Нина несколько раз дернула скрюченным указательным пальцем, – и я за ним побежала, а это скучно.
– Ну, кому как, – вздохнул Степка.
– А за нее он бился, сражался как настоящий рыцарь на турнире, – Нина никогда никому этого не рассказывала, а тут вдруг захотелось выплеснуть все на незнакомого человека. – Знаешь, она вроде Алины, из очень обеспеченной семьи, да к тому же красавица. Вокруг нее прямо толпы парней крутились, а он их всех обскакал, сумел добиться ответных чувств. Это, знаешь ли, не так-то просто.
– Да не так уж и сложно, кто смел, тот и съел, – с иронией посмотрел на нее Степка, – слыхала про такую поговорку?
– Я гляжу, у тебя большой опыт, – фыркнула Нина, отодвигаясь.
– Нин, вот я тебе зуб даю. Посмотри, какой тебе из моих зубов нравится? – он улыбнулся, слегка оскаливая клыки.
– Вон тот, остренький, – подыграла она его шутке.
– Вот я тебе этот зуб даю, что твой бывший сейчас горькими слезами рыдает в подушку, тебя вспоминая.
– Не жалко, зуба-то? – усмехнулась Нина.
– Жалко, но я прав.
– У него все хорошо, говорят, кафедрой уже заведует, к защите докторской готовится.
– Я ж тебе не про кафедру, – Степка опять внимательно на нее посмотрел своим блестящим цепким взглядом.
Стало как-то неловко.
– А у тебя были серьезные увлечения? Ты влюблялся? – мстительно решила Нина поставить Казачка на свое место.
– Да кто ж не влюблялся в семнадцать лет? Две недели Яну любил, месяц Вику, два дня Полину.
– Я тебе все рассказала, а ты отшучиваешься, – надула губки Нина, – это нечестно.
– А я… западал на девушку лучшего друга, – выдал он.
– Да ну, – заинтересовалась Нина, поудобней разворачиваясь к рассказчику. – И?
– И… У них там все только начиналось, ну, знаешь, вздохи, многозначительные взгляды и больше ничего. Он почему-то медлил, решиться никак не мог. Когда девушка сильно нравится, это не всегда просто. Только рыцари-карьеристы могут других локтями расталкивать.
– Можно без наездов?
– Можно. В общем, она мне тоже очень понравилась, азарт начал брать: они еще не встречаются, он мямлит, что она вся такая, а он такой – не такой, а я решил, что я очень даже такой. Короче, кто первым встал, того и тапки, и все по-честному, не надо было тянуть.
– И ты не стал тянуть?
– И я не стал лезть, передумал. Такие у них чистые светлые чувства друг к другу были. Жалко их стало, – Степка посмотрел в темноту.
Нина вся сжалась от захлестывающей ревности к этой незнакомой чудо-девушке.
– Если у них настоящие чувства, ничего бы у тебя не получилось, даже если бы и решился, – запальчиво произнесла она.
– Возможно, а может и нет, – подмигнул он ей. – А еще, если бы она хоть пальчиком поманила, как ты там сейчас показывала, – он повторил Нинин жест, – я бы и на дружбу наплевал, но не позвала. Все к лучшему.
А у него тоже «все к лучшему» происходит, надо же.
– А как у них сейчас?
– Памперсы, коляска, – наигранно скривился Казачок, – какие-то там колики и вечерние купания.
– Счастливые, – выдохнула Нина.
Степка ничего не ответил, продолжая взглядом буравить дождь. Пауза чуть затянулась.
– Нин, ты знакома с Карасевым? – такого вопроса Нина ну никак не ожидала.
– А кто такой Карасев? – не поняла она.
– Щекастый такой, красномордый. Он с тобой поздоровался сегодня.
– Нет, я его не знаю.
– Нин, он поздоровался с тобой как со старой знакомой, зачем отпираться? – и опять на Нину смотрят карие очи, но теперь требовательно, с наездом, как тогда, у полки с дирхемом.
– Я его не знаю, – раздраженно бросила Нина, – и не знаю, почему он со мной поздоровался. Может он был среди ребят, которые приезжали в медпункт узнать, как ты, а теперь вспомнил меня и поздоровался.
– А кто еще тогда приезжал в медпункт? – продолжил давить взглядом и интонацией Степка.
– Рыжая твоя приезжала.
– С чего это она моя?
– Бегает за тобой, не видно, что ли?
– Ну-ну. А с Димкой ты до этого знакома не была?
– Нет.
– Но вы прямо с ним как старые знакомые сегодня разговаривали. Он у нас парень суровый, посторонних не особо жалует.
– Мы вычислили, что в одном лагере были в детстве, но я его не вспомнила, у него же бороды тогда не было.
– А он тебя помнит?
Чего это Казачок к ней прицепился? И вопросы его на ревность не похожи, как бы Нина не тешила себя надеждой, скорее это допрос какой-то.
– И он меня не вспомнил.
– А беседовали как друзья, а может вы все же до этого встречались?
– Да не встречались мы до этого! – вспылила Нина. – Степ, ты вроде как меня допрашиваешь.
– Пока нет, просто интересуюсь.
– Что значит «пока»? – растерялась Нина.
– Надеюсь, что ты сама все расскажешь и допрашивать не придется, – их окутывала темнота, но Нина почувствовала, что перед ней холодное каменное лицо чужого человека.
Что вообще происходит?
– Степ, ты кто? – выдохнула она, вжимаясь в дверную раму.
– Я мент.
– Кто?!
– Опер, и ты это прекрасно знаешь, но играешь хорошо, удивление очень натуральное.
Глава XI. Обвинение
Нина замерла, оглушенная новостью. Все в голове мешалось, и только одна мысль безумно пульсировала: «Что происходит? Куда я опять вляпалась?» Теперь они со Степкой стояли на веранде друг напротив друга, скрестив руки на груди и испытывающе-недоверчиво переглядываясь.
– Почему я должна это была знать?
