Россия: панацея единорога
В России интерес к алхимии возник во время торговых контактов с Англией и также связан с именем Джона Ди. До этого Русь не была развитой металлургической державой — в стране были слабы технологии добычи ртути, железа, серебра и золота, а потому и почвы для появления златоделия не было. Рудное дело начиналось с поисков болотного или озерного железа — руды, находящейся на корнях болотных растений или на дне водоемов, и вылавливаемой специальным ситом. Из такой руды можно было делать только чугун самого низкого качества, из которого затем изготовлялось не самое лучшее железо. В далеких восточных землях добывали закамское серебро — переплавленные жителями Урала старинные артефакты. «Добывалось» и могильное золото — т. е. металлические изделия, выкопанные из древних княжеских курганов и отправленные на переработку. Остальное ввозилось из-за границы. Как известно, нет металлов — нет и алхимии. Потому историю русской металлургии и алхимии можно отсчитывать с 1488 г., когда великий князь Иван III отправил первые экспедиции по поиску рудников серебра и золота (4).
Рис. 4
В 1553 г. один из английских торговых путей шел через Белое море, в Россию, что привело к установлению научных связей между двумя государствами. Иван IV Грозный выписал себе из Англии лекаря Елисея Бомелия — специалиста по ядам, алхимика и колдуна. Считается, что именно он предложил Грозному метод ртутного лечения (по одной из легенд, царь держал под кроватью сосуд, полный ртути), а также предложил купить драгоценные камни и дорогостоящий посох из «рога единорога», якобы обладающие лечебными свойствами. Бомелий прослыл палачом, т. к. отравлял неугодных Грозному с особой жестокостью. После обвинений в измене отравителя сожгли заживо, и царь испросил в Лондоне, у Елизаветы I, новых аптекарей.
В царствование Федора Иоанновича возникла волна интереса к натурфилософии. В 1586 г. он даже пригласил в Россию Джона Ди, но тот отказался. В 1596 г. ко двору Федора приехал некий человек из Твери, который мог «перепускать» золотую и серебряную руды. Впрочем, его трюк не удался, и царь приказал до смерти запытать его ртутью. В 1621 г. сын Джона Ди, Артур (1579–1651), согласился приехать в Россию и на протяжении тринадцати лет служил личным врачом, «архиятром» царя Михаила Федоровича, у которого в личном аптекарском приказе, оборудованном лабораторией, было четыре «алхимиста». Артур, или, как его называли на Руси, Артемий Иванович Дий, не был избалован работой, т. к. выполнял только самые важнейшие поручения, связанные непосредственно с жизнью царя. Он развеивал скуку, занимаясь алхимией — именно в Москве он написал свой главный алхимический трактат. Артемий тосковал по родине и в 1634 г. отправился в Англию — а его сменил врач-парацельсианец и большой знаток сочинений алхимиков и розенкрейцеров Венделин Сибелист. Многие врачи, занимавшие должность после него, также были парацельсианцами.
Любовь русских царей к «альманашникам»-астрологам и «пробирных дел мастерам» пародировали в народе. К примеру, в XVII в. возник памфлет «Лечебник на иноземцев», в котором высмеивались бесполезные иатрохимические рецепты иностранцев — «нерадивых немцев». От боли в животе чужеземцам предлагали принимать смесь «женскаго плясания и сердечнаго прижимания и ладонного плескания», сдобренного «блохиным скоком».
В 1700 г. Петр I учреждает приказ рудокопных дел, что стимулирует развитие алхимии. И хотя сам государь негативно относился к трансмутации, в его ближайшем окружении было много людей, увлекающихся алхимическими опытами. Сподвижник Петра Яков Брюс (1669–1735), считавшийся в народе колдуном, восседающим в Сухаревской башне, имел богатую библиотеку с книгами по алхимии, парацельсианству и мистике. Именно Брюс был владельцем «кабинета курьезных вещей», который стал одной из основ знаменитой коллекции в петербургской Кунсткамере. Личный врач Петра и президент медицинского факультета, шотландец Роберт Арескин (1677–1718), также собрал обширную библиотеку из почти трехсот алхимических томов. Президент Синода Феофан Прокопович (1681–1736) не только имел самую большую алхимическую библиотеку в России, но и использовал златодельческие метафоры в своих лекциях. Его главный церковный противник, Стефан Яворский (1658–1722), включал алхимические темы даже в свои проповеди и называл Бога небесным алхимиком.
В XVIII в. среди русских интеллектуалов распространяется мода на тайные общества. Преподаватель московского университета Иоганн Шварц налаживает связи с масонами Германии, после чего в российскую ложу вступают писатели Николай Трубецкой и Михаил Херасков, директор московского университета Иван Тургенев, издатели Николай Новиков и Иван Лопухин и другие мистики, алхимики и переводчики Парацельса. Вместе они переводят и издают огромное количество мистической и алхимической литературы. В то же время переводы западных трактатов выходят и в виде рукописей, которые иногда украшаются вручную, как, например, труд Освальда Кролла «Химическая Базилика» (5). Постепенно алхимия входит в список тем, обсуждаемых российскими интеллектуалами: даже далекий от тайных наук философ Григорий Скоровода (1722–1794) высказывается о философском камне:
Исканіе философскаго камня или превращеніе всѣх вещей в золото и содѣланіе состава из онаго, дабы продлить человѣческую жизнь до нескольких тысяч лѣт, есть остаток египетскаго плотолюбія, которое, не могши продлить жизни тѣлесной, при всѣх мудрованіях своих, нашло способ продолжать существованіе трупов человѣческих, извѣстных у нас под именем мумій
Рис. 5
Однако в 1780-х гг. Екатерина II, поначалу благосклонная к масонству, запрещает тайные общества из-за визита ко двору графа Калиостро, возмутившего ее своими шарлатанскими представлениями. Императрица даже ставит ряд собственных пьес, высмеивающих масонов. Вскоре друг баснописца Ивана Крылова Александр Клушин напишет сатирическую пьесу под названием «Алхимист». Критикует алхимию и писатель Николай Карамзин, который, путешествуя по Европе, заглянул в дом Парацельса, согласно распространенной легенде, некогда побывавшего в Московии. С потоком критики интерес к алхимии в России заканчивается.
Скандинавия: нордическая каббала
В другой северной стране, Дании, алхимией занимались короли и епископы, и уделяли особенное внимание ее медицинской стороне. Король Фредерик II (1534–1588) спонсировал исследования великого астронома Тихо Браге (1546–1601), который также владел «земной астрономией» — взамен тот поставлял ко двору алхимические лекарства. Практиковала великое искусство и его сестра София. Позднее в стране парацельсианская иатрохимия стала частью официальной медицины. Популярность алхимии в Дании доказывает коллекция роскошных рукописей, собранная датскими тайными обществами, а ныне хранящаяся в королевской библиотеке Копенгагена. Интерес к алхимии в Дании сохранялся и после ее расцвета в XVI–XVII вв.: знаменитый граф Сен-Жермен жил в XVIII в. в поместье датского губернатора и учил того секретам философского камня.
