Рис. 48
На фронтисписе к «Лейденской химической коллекции» 1696 г. изображена персонификация Души мира, которая держит в руках хамелеона и орла (49). Ее волосы — ветер, глаза — Солнце и Луна, во лбу горят три звезды, изо рта вырывается поток огня, а из нагих грудей вниз ручьями стекает молоко. Душа являет собой целостность и многообразие мира, состоящего из противоположностей летучего и устойчивого (птица и ящерица), трех парацельсовских первопринципов (три звезды), четырех стихий (огонь, вода и воздух вырываются из тела Души, а стоит она на земле) и семи металлов, пиктограммы которых вышиты на платье суровой фигуры. У ее ног сидят двое царственных философов с печью и колбой, внутри которой разворачивается схватка василиска и змея. Труд, содержащий более пятисот алхимических рецептов по изготовлению лекарственных препаратов, пользовался большой популярностью и многократно переиздавался.
Рис. 49
В конце XVIII в. изготовление фронтисписов в алхимических трудах пошло на убыль, однако их изредка продолжали делать вплоть до конца XIX в. На этом изображении (50) к книге британского масона Эбенезера Сибли об астрологии и других оккультных науках, выпущенной в 1790 г., запечатлена сцена призыва мертвеца алхимиками и мистиками Джоном Ди (хотя некоторые исследователи это оспаривают и считают, что это некий Пол Уоринг) и Эдвардом Келли, которые совместно занимались разного рода оккультными изысканиями. Фантазийная сцена представляет обоих некромантами, чертящими защитный круг с именами и символами ангелов прямо на кладбищенской земле. В то время, как Келли читает по книге инвокации, Ди освещает лицо призрака факелом. Этот эпизод был вдохновлен многочисленными рассказами Ди о том, как он говорил с духами и молвой о нем и его помощнике. Один из таких слухов описывает, как однажды маги отправились к церкви в графстве Ланкастер для того, чтобы воскресить одного умершего раньше времени осужденного. Он ушел в мир иной, так и не успев рассказать, где он прячет все свои накопления. Ровно в двенадцать часов ночи они вошли на погост и заставили духа предстать перед ними и ответить на все интересующие вопросы. Помимо местоположения сокровищ они также узнали предсказания судеб знакомых ему при жизни людей.
Рис. 50
За все время существования книгопечатания было напечатано не менее 5000 печатных книг, связанных с алхимией. Около 500 из них, т. е., 10 % от всех книг, были снабжены фронтисписами или титульными иллюстрациями. И если в XVI в. нам известно только около 70 украшенных алхимических трактатов, то в XVII в. их уже порядка 250. В первой половине XVIII в. темп их производства не спадает (100 фронтисписов), но во второй — драматически замедляется. В XIX в. алхимические вступительные изображения буквально можно сосчитать по пальцам. Так же, как некогда при изобретении книгопечатания книжники избавлялись от более ненужных манускриптов, в XIX в. люди, занимавшиеся химией, сбросили устаревшую и суеверную алхимию с корабля современности.
Пародии на златоделов
Не было более порицаемой, преследуемой и притом распространенной научной или ремесленной традиции, чем алхимическая. На каждого художника, рисовавшего загадочные аллегории, или писателя, сочинявшего панегирики Гермесу, приходилось по талантливому опровергателю. Алхимию во все времена критиковало огромное количество известных людей, от римских пап до передовых ученых, и не нужно их всех перечислять, чтобы представить масштаб критики, с которой каждый день имели дело златоделы. Нет ничего удивительного в том, что противостояние алхимиков и их противников нашло свое отражение в искусстве в виде многочисленных пародий, карикатур и сатиры.
Одним из самых древних изображений, обличающих священное искусство, является гравюра из ксилографической книги «Антихрист и пятнадцать знаков перед Страшным судом», созданной ок. 1465 г. Ее автор изобразил похождения Антихриста в последние дни для нравоучительных целей. На одной из иллюстраций мы видим врага Христа, замаскированного под адепта алхимии (51). Он стоит между двух подмастерьев и подучивает их подделывать драгоценные металлы. На недобрые помыслы Антихриста указывает фигурка демона над его головой, видимая только зрителю, но не героям сцены. Таким образом, алхимия клеймится как искусство богопротивного обмана.
Рис. 51
На одной из гравюр Альбрехта Дюрера к знаменитому произведению немецкого гуманиста Себастьяна Бранта «Корабль дураков» 1506 г. алхимией также занимается сомнительный персонаж (52). Его колпак напоминает одновременно часть обличия шута и рога Сатаны. В то время, как златодел занят изготовлением фальшивок у печи, его помощник подделывает вино, подменяя содержимое бочки на суррогат. Брант критиковал не только жадность алхимиков и их стремление надуть простодушную публику, но и сами основы искусства трансмутации:
Сказал нам Аристотель вещий:
«Неизменяема суть вещи»,
Алхимик же в ученом бреде
Выводит золото из меди,
А перец — из дерьма мышей
Готовится у торгашей.
Перевод Льва Пеньковского.
Рис. 52
Писатель завершает свой длинный пассаж о поддельных продуктах мнением о том, что уже наступило «антихристово царство». Алхимия прочно связуется с демоническим миром: за это ее даже запрещают во многих странах.
Демонизировали и конкретных персон. На Иоганна Тритемия (1462–1516), учителя Агриппы и Парацельса, написавшего множество трудов по магии и демонологии, и считавшегося также алхимиком, хотя он и жестко критиковал эту науку, ополчился австрийский математик и астролог Иоганн Штаб. В своем сочинении о генеалогии императорского дома Габсбургов 1515 г. он рисует Тритемия в виде трехглавого монстра: у него тело человека, крылья птицы и головы орла, льва и змеи, украшенные нимбами (53). На гибридном существе надето облачение монаха-бенедектинца (Тритемий состоял в ордене и был аббатом), а в руках он держит меч и кочергу. Штаб так изобразил Тритемия, потому что тот тоже написал генеалогию Габсбургов, проследив ее до героя «Илиады» Гектора. Штаб обвинил бенедектинца в создании несуществующих химер и нарисовал Тритемия в виде одной из них. Возможно, что на этот образ повлияла и слава аббата, которого обвиняли в некромантии, алхимии и колдовстве. В это время масса карикатур была устроена таким же образом: недоброжелатель рисовал своему сопернику множество человечьих или звериных голов. Так изображали Лютера и Кальвина, королей и римских пап, а их многочисленные головы обозначали различные пороки и прегрешения.
