Рис. 8.
В самом верху в виде небольшого открытого павильона изображено верхнее киноварное поле или «дворец мутных гранул». Левый глаз обозначает ян, правый — инь, язык нарисован как красный лотос, трахея показана в виде двенадцатиэтажной пагоды (этажи соответствуют числу трахейных колец). Среднее киноварное поле предстает в виде «багрового дворца» в центре: на сердечный «огонь» намекают клубы дыма. Горы с лесами показывают пути циркуляции энергии ци. Нижнее киноварное поле, т. е. даньтянь, схематически отмечен кругом внизу. Под ним располагается еще один дворец: он обозначает место на позвоночнике, считавшееся важным для круговращения ци.
Рис. 9. Фигурка из слоновой кости, показывающая каналы движения энергии ци.
Рис. 10a.
Хотя на этой гравюре XIX в. отражены современные представления японцев об анатомии (на сегодня, конечно, устаревшие), визуально они едва ли отличаются от древних алхимических схем. Изображая пищеварение самурая, художник представляет его как слаженную работу маленьких самурайчиков внутри него. Пока мужчина пьет саке, одни заставляют его легкие дышать, закачивая кислород в воздушные шары, а другие наблюдают за пищеводом. Работа кипит и в печени, где черную массу, «зерно», принесенное из пищевода, складывают в подобие мельницы и очищают. После этого оно становится белым: непригодные остатки отправляют в селезенку, а другие рабочие заботливо складывают очищенное зерно в хранилище, представляющее собой кишечник. Человечки из почек, шагая прямо по кишкам, снабжают поваров водой, и из зерна получаются пироги. Одновременно с этим, саке из пищевода поступает в колодец, расположенный в центре печени. Оттуда подчиненные несут его ведрами в большой котел, клапан сердца, где после нагревания — ведь саке пьют теплым — его несут главному самураю. Он тем временем корпит над управлением и учетом. И только воины, сидящие у двух ворот внизу, терпеливо несут службу и дожидаются своего часа.
Рис. 10b.
Во внутренностях полуобнаженной женщины-юдзё (проститутки) с кисэру (курительной трубкой) в руках происходит примерно то же самое, что на изображении мужчины, с той разницей, что внутри нее всем заправляют миниатюрные женщины, а художник уделяет особое внимание работе ее половых органов. Кажется, что вся работа наверху происходит ради их здорового функционирования; внизу же самые старые и опытные работницы наблюдают за маткой и яичниками.
II. Индия: убегающая ртуть
Умчим наше воображение в средневековую Индию. Прохаживаясь по роскошным садам, ломящимся от драгоценностей дворцам, людным базарам и улочкам вместе со знаменитыми европейскими путешественниками, мы увидим необычных людей: аскетов и мудрецов. Первые стоят на голове, а на все вопросы о своем занятии только и бормочут что-то о бессмертии. Мудрецы же бахвалятся волшебными пилюлями, дарующими исцеление от любой болезни: их они раздобыли в невероятных путешествиях, а теперь, невзначай, предлагают купить лекарства по баснословной цене. Разговорившись с одним из мудрецов, мы узнаем о его способностях летать или исчезать, о великих силах и о друзьях среди богов. Все эти люди, мнящие себя полубожественными существами и алкающие вечной жизни, — практикующие алхимики.
Европейцы считали Индию страной несметных богатств, странных монстров и мудрых людей. Все эти три характеристики сходятся воедино уже в рассказе греческого историка V в. до н. э. Геродота (1):
Это самое воинственное из индийских племен, и они уже умеют добывать золото. В их земле есть песчаная пустыня, и в песках ее водятся муравьи величиной почти с собаку, но меньше лисицы. Несколько таких муравьев, пойманных на охоте, есть у персидского царя. Муравьи эти роют себе норы под землей и выбрасывают оттуда наружу песок, так же как это делают и муравьи в Элладе, с которыми они очень схожи видом. Вырытый же ими песок — золотоносный, и за ним-то индийцы и отправляются в пустыню.
Перевод Георгия Стратановского.
Лаборатория в лесу: практическая расаяна
Где золото, где мудрость — там и алхимия. И европейцы не ошибались в том, что именно на Востоке философы задолго до них научились делать философский камень. В Индии алхимическая традиция существовала минимум с первых веков нашей эры. Любой из видов алхимии (а их на протяжении веков в Индии существовало множество) назывался расаяна, т. е. «путь ртути». Слово «раса» (родственное русскому «резина») изначально обозначало жидкость или сок, затем — «сущность» любой субстанции, а уже позже стало означать ртуть. В расаяне ртуть осмыслялась как «сущность» Шивы или как его сперма. На заре первого тысячелетия расаяна была частью аюрведы — индийской традиционной медицины: так называли технику продления жизни и омолаживания при помощи (чаще всего растительных) эликсиров — их тоже называли «расаянами».
Рис. 1.
Возможно, что легенда, дошедшая до Геродота, была выдумана местными купцами, чтобы отпугивать конкурентов. По другой версии, геродотовские «муравьи» — это гималайские сурки, вырывавшие глубокие норы: местные племена действительно могли находить выброшенный ими наружу золотоносный песок. Также есть теория, что рассказ о муравьях — аллегория растирания в порошок аллювиального золота (т. е. россыпного золота на дне реки). Как бы то ни было, эта история распространилась по всей в Европе: в одном из популярнейших тревелогов позднего Средневековья, «Приключении Сэра Джона Мандевиля» (XIV в.), этот случай упомянут почти в самом конце невероятно долгого, по тем временам почти кругосветного (и целиком выдуманного) путешествия.
