Смертельная мишень
Рис. 76
Парадоксальным образом самые профессионально иллюстрированные трактаты XVIII-го в. появляются в его конце, перед полным забвением алхимических рукописей. В немецком труде, озаглавленном «Истинная тайная натуральная алхимия Гермеса», нам встречается множество уникальных изображений, базирующихся на самых лучших образцах алхимической иконографии. Образ, открывающий рукопись (76), являет нам разноцветного старца, олицетворяющего саму алхимию. Он выдыхает дым, подобно дракону, из одной ноздри вылетают испарения соли, а из другой — сульфурные пары. В его зеленой и черной руках лежат символы меди и железа, а серая и синяя ноги отмечают знаки свинца и олова. На животе старца сияет пиктограмма ртути, а попираемые им Солнце и Луна отсылают к золоту и серебру, в цвета этих металлов раскрашены и его бедра.
Рис. 77
Аллегорию первоматерии представляет собой следующая миниатюра, на которой изображен гигантский дракон, восседающий на земном шаре (77). У него есть лапы, но дракон имеет крылья, он дышит огнем, но в то же время плавает по морю, о чем свидетельствуют перепонки. Этот набор характеристик отсылает к заключенным в хаосе первоматерии четырем элементам, земле, воздуху, огню и воде. На следующей иллюстрации (78) мертвый лев, в котором уже успел поселиться рой мошек, воскресает в новом обличии. Его голова увенчана короной с символом Венеры, хвост отмечен знаком Марса, вокруг него переплетаются, будто вокруг посоха Гермеса, змеи — символы Меркурия. Лев соединяет Солнце и Луну, знаменуя успешное завершение алхимического делания. Подобное соединение символов сульфура и меркурия мы видим на другой миниатюре, где оно представлено в виде солнечного затмения (79). На переднем плане стоит Смерть и целится стрелой в черную мишень, символизирующую нигредо. На заднем фоне мы видим мертвого человека, уронившего кадуцей — аллегорию первопринципов, пожираемых гниением во время этой стадии. Сульфур и соль уже лежат на земле черепами, а безжизненному меркурию, которого уже начал клевать зловещий ворон, еще предстоит умереть, чтобы возродиться в новом состоянии в дальнейшем. Это изображение частично заимствует иконографию из весьма популярного печатного трактата «Двенадцать ключей Василия Валентина».
Рис. 78
Рис. 79
На протяжении всего манускрипта нам попадаются различные изображения рук (80). Все они представляют собой особые мнемонические схемы. Первая нам уже знакома (см. здесь) и связана с алхимией, а вторая повторяет ее на языке традиционных алхимических пиктограмм. Две другие являют абсолютно иные образы. На пальцах левой нижней руки начертаны планетарные сигилы — знаки ангелов, повелевающих планетами — а справа их «расшифровка». Странный знак на мизинце соответствует ртути, сигил на безымянном пальце — железу, на среднем — свинцу, символ на указательном — олову, а печати на большом пальце — меди. Золото и серебро соответствует самой ладони.
Рис. 80
Для того чтобы понять, почему эти планетарные сигилы так необычно выглядят, необходимо знать принцип их создания. Чтобы сделать магическую печать, сначала нужно было знать имя соответствующего ангела. Усовершенствовал эту систему в XVI в. мистик Агриппа: как и многие люди его времени, он связывал воедино магию и математику. Для создания сигила он предлагал взять магический квадрат, соотносящийся с нужной планетой. Квадрат заполнялся числами так, что сумма чисел в каждой строке или столбце, а также по диагонали, была одинаковой, а используемые числа не повторялись. Чем медленнее двигалась планета по небосводу, тем меньше был ее квадрат: сатурнов состоял из девяти чисел, а лунный — из сорока девяти. Далее маг должен был написать имя ангела на иврите и выразить его цифрами с помощью гематрии — метода сопоставления чисел с буквами иврита. Первая буква алфавита, «алеф», соответствовала числу 1, и так далее до 10; последующие буквы обозначали десятки и сотни. К примеру, имя ангела Солнца Нахиэля давало следующую последовательность чисел: 30 (3), 1, 10, 20, 50 (5). Адепту нужно было найти эти числа в магическом квадрате Солнца и провести между ними непрерывную линию: так и получался сигил. Соответственно, самые затейливые печати основывались на самых длинных именах.
Сигилы на пальцах представляют собой планетарные ангельские печати, позаимствованные в основном из трактата Иоганна Тритемия «Стеганография». Это сигилы тех же существ, о которых повествовал гримуар Арбатель (см. здесь), однако Тритемий разделял планетарных духов и планетарных ангелов, а потому присвоил последним отдельные печати. Меркурий соответствует Рафаэлю, Марс — Самаэлю, Сатурн — Орифиэлю, Юпитер — Захариэлю, а Венера — Анаэлю. В центре руки слева по образцам Агриппы и Тритемия нарисован солнечный сигил, принадлежащий Михаэлю, а в центре правой — сигил Габриэля.
Десятиголовый принц
Рис. 81
В сборнике, созданном в Италии около 1790 г., находится одна из последних серий алхимических изображений. Его эмблемы на новый лад повествуют о стадиях великого делания. На одних изображениях мы видим, как расчленение дракона или человека и его одухотворение Меркурием порождают десятиголового принца, обозначающего философский камень (81). Расчленение обозначает стадию разложения, а количество голов отсылает к свойству магистерия десятикратно умножать превращаемые в золото металлы. На других миниатюрах взору предстают готовящий алхимическое зелье адепт, то кормящий дракона отваром из мертвого ворона, то доящий молоко из грудей странной коронованной птицы (82). В котле появляется пара любовников, которая затем срастается в андрогина, а в конце неожиданно превращается в человека, распластавшегося на алтаре под громадным павлиньим хвостом, будто бы растущим прямо из тела. В этом трактате образы, вдохновленные традиционной еще со времен «Сияния Солнца» визуализацией алхимических фаз, обыгрываются немного иначе, но все же отлично отражают состояние священного искусства в конце XVIII в. Уже не остановить медленный закат алхимии, поэтому и миниатюристам остается только повторять лучшие образцы прошлого. Перестают возникать новые образы, а вскоре алхимики и вовсе прекратят создавать алхимические манускрипты с иллюстрациями.
