Еще один мистик, по своим идеям близкий к Обществу, но никогда не входивший в него — знаменитый Алистер Кроули (1875–1947). Поначалу он вступил в Золотую зарю, а затем основал собственное учение — Телему. В орден он был приведен своими друзьями по алхимическим интересам — двумя профессиональными химиками, которые на досуге занимались златодельческими опытами. Более того, Кроули в университетские годы специализировался на органической химии и слушал в Кембридже лекции Рамзая, который предлагал студентам почувствовать себя алхимиками и брал на себя роль Василия Валентина, зачитывая его сочинения. Неудивительно, что в собственных трудах Кроули использовал знания химии и алхимии: он не только объяснял существование призраков при помощи физики частиц, но и считал магию наукой об энергиях, которые еще не открыты современной физикой, вспоминая о рентгеновских лучах и радиоактивности. Принципы алхимии он полагал непонятыми из-за количественного, а не качественного уклона современной химии.
Одним из самых деятельных оккультистов, входивших в общество, был Артур Эдвард Уэйт (1857–1942). Отойдя от теории духовной алхимии Этвуд, он начал внимательно изучать Парацельса. Вскоре Уэйт стал одним из самых главных переводчиков и издателей алхимических текстов. Он считал важнейшей целью Общества расшифровку символизма старинных алхимических трактатов: оккультист полагал, что это позволит узнать секрет изготовления философского камня. Одновременно с занятостью в Алхимическом обществе Уэйт продолжал и службу в тайном ордене.
Несмотря на то, что в составе Алхимического общества было множество оккультистов, оно быстро стало считаться чем-то вроде интеллектуального кружка, равного аналогичным научным сообществам. Академические журналы, такие как Nature или Chemical News (последний был под редакцией Крукса), публиковали отчеты о собраниях Общества и писали рецензии на выпускаемый им журнал рядом с текстами о деятельности других обществ, таких как Математическое или Физическое. Эти статьи в дальнейшем использовали в библиографии к своим работам серьезные ученые — к примеру, Содди и Резерфорд. В конечном итоге это привело к тому, что среди членов Алхимического общества кроме оккультистов стали появляться уважаемые исследователи. Почетным президентом Общества стал профессор химии Джон Фергюсон (1837–1916), преподававший в Глазго и подробно описавший коллекции алхимических трактатов. Он был учителем Рамзая, и, возможно, передал ему среди прочего свое увлечение историей златоделия. На кафедре, которой руководил Фергюсон, долгое время работал и Содди: именно в эти годы он написал книгу, в которой связывал теорию радиоактивности с алхимией. Кроме Фергюсона в состав Алхимического общества входило еще как минимум три успешных химика. Одним из них был Герберт Стэнли Редгроув (1887–1943), основатель Общества. Он посещал лекции Рамзая, вероятно, одновременно с Кроули, и публиковал как труды по химии и математике, так и книги на тему алхимии и оккультизма. Другой ученый-член Общества, инженер Герберт Чатли, работавший в Китае, выпускал работы по истории китайской алхимии.
Первые собрания Алхимического общества совпали с шумихой в прессе по поводу трансмутационных опытов Рамзая. Некоторые члены Общества высказали гипотезу, что в древности алхимики превращали неблагородные металлы в золото с помощью радия, который они называли философским камнем. Подполковник Джаспер Гибсон даже утверждал, что алхимики обладали глубокими познаниями о законах физики и называли ртутью, серой и солью электричество, тепло и радиоактивность. Фергюсон полагал, что в древности люди обладали знанием о радиоактивности и могли управлять атомной энергией и превращением материи. Другие, к примеру, Редгроув, были более умеренны и лишь подчеркивали важность алхимического мышления для науки. Так или иначе, эти разные версии повлияли на создание нового образа ядерной физики — если ранее она казалась набором разнородных законов и все новых энергий, то алхимическое мышление Общества видело единство любой материи и любой энергии, подобно тому, как это постулировали златоделы древности. Этот тезис вышел далеко за пределы Алхимического общества и стал причиной первых попыток нащупать некое фундаментальное единство (позднее на этом будет основываться современная нам теория всего).
Трансмутация Уильяма Рамзая, описанная им в журнале Nature, оказалась ложной сенсацией. Но уже в 1919 г. Резерфорд объявил об успешном превращении азота в изотоп кислорода. В прессе это событие рассматривалось как долгожданное воплощение мечты златоделов о философском камне. Таким образом, на долгие десятилетия в общественном сознании ядерная физика стала новой алхимией. Этот образ возник, в конечном итоге, именно из-за усилий оккультистов и Алхимического общества по популяризации древней науки. Сами ученые, вдохновленные рассказами об алхимии, стали пытаться произвести трансмутацию, хотя это и не было первоочередной задачей физики и химии. Однако превращение материи стало важным репутационным свершением для ученых эпохи, в которую все были зачарованы идеей о философском камне.
Алхимическое общество обсуждало не только способность современной науки совершить трансмутацию, но и возможности воплотить в жизнь древние представления о философском камне как о панацее. Вскоре открытия ученых сделали эти мечты реальностью: необычные свойства недавно найденного радия заставили медиков думать, что он обладает целительными свойствами. Так началась настоящая радиевая лихорадка, в ходе которой опасный металл стали использовать для лечения рака и даже в косметической индустрии. А уже в 1920-е гг. Редгроув в своей книге об алхимии называет радий эликсиром жизни.
Философский радий: смертельное омоложение
Целая эпоха началась в далеком 1896 году, когда ученый Анри Беккерель (1852–1908) нечаянно положил соли урана на пустую фотопластину. Она почернела, повторяя контуры радиоактивного вещества, что заставило физика предположить, что соли урана испускают особого вида излучение, которое он назвал лучами Беккереля. Его ученица, Мария Кюри (1867–1934) и ее муж Пьер (1859–1906) пошли дальше своего учителя и обнаружили еще два радиоактивных металла: полоний и радий. Установив, что они испускают особые лучи, мощность которых не зависит от внешних факторов и не ослабевает со временем, Кюри переименовывала лучи Беккереля в радиоактивные. Мария Кюри, дважды нобелевский лауреат, в итоге умерла от лучевой болезни, так и не успев как следует изучить влияние этих веществ на организм.
Казалось бы, пример великого ученого должен был предостеречь людей от неосторожного использования радиоактивных веществ. Но Кюри погибнет только в 1930-е гг. За двадцать пять лет до этого Рамзай писал о том, что, по его мнению, радий может омолаживать клетки. В 1905 г. экспериментатор Батлер Бёрк опубликовал статью в Nature, в которой назвал этот металл веществом, способным придать мертвой материи органические свойства: естествоиспытатель позднее даже якобы вырастит из смеси неживой материи и радия неких живых существ, «радиобов». Он утверждал, что сфотографировал их в своей лаборатории, но его снимки раскритиковали — они очевидно были просто рисунками (3). Невероятными характеристиками радиоактивного металла интересуются и теософы — для них это вещество становится научным доказательством существования сверхъестественных сил, которыми владели, например, индийские йоги. Ботаники сообщили о невероятном увеличении размера растений, поливаемых радийсодержащими удобрениями.
