Рис. 7
Как мы видим на этих примерах, некоторые видные химики и физики в начале XX в. в своих поисках шли вслед за алхимией: они пыталась выполнить цели, намеченные еще в Средневековье. Наука решала все тот же старый вопрос: существует ли единство всех элементов, подобно тому, что предполагали адепты священного искусства? Иными словами, существует ли первоматерия, и если да, можно ли свободно превращать одно вещество в другое? Эти вопросы и предположительные ответы на них вызвали волну увлечения прожектами по практической, иногда даже индустриальной трансмутации золота из менее дорогого материала. Когда такая операция была осуществлена в атомном реакторе, ученые раз и навсегда оставили попытки превращения ртути в золото: но бросили ли заниматься алхимией все остальные?
Практикующие алхимики: наперекор современности
В XX в. произошел настоящий расцвет неоалхимических идей. Многие были по-своему одержимы трансмутацией — лабораторной, психологической, художественной или экономической. А вот исконная, традиционная алхимия стала уделом эксцентричных энтузиастов, которые могли себе позволить дорогое хобби. Кроме того, отрекаясь от опыта взаимодействия алхимии и науки, такие люди сознательно отдалялись от современности и игнорировали прогресс.
Одним из энтузиастов был Джулиано Креммерц (1861–1930), работавший учителем и журналистом и связанный с многочисленными членами тайных сообществ в Италии эпохи Рисорджименто. После путешествия в Монтевидео с целью изучить шаманов Латинской Америки, он основал Терапевтическое магическое братство Мириам, существующее до сих пор и помогающее больным при помощи дистанционной медицины, магнетизма, молитв и других нетрадиционных способов. Основываясь на собственной теории «священного материализма», Креммерц с помощью магических практик стремился к тому, чтобы соединить дух и материю внутри человеческого тела. Одной из важнейших практик на пути к совершенству итальянский эзотерик считал алхимию. Ее Креммерц понимал как метафору сексуальной магии, которая практиковалась в образованном им Египетском ордене Осириса. Его члены считали, что ртуть и сера, алхимические первопринципы, соединяются в человеке при правильно подготовленном совокуплении. Подготовка включала в себе пост, целибат и поглощение собственного семени или менструальной крови. Все эти процедуры выполнялись на протяжении многих лет в соответствии с принципами алхимии — повторяя принцип многократных лабораторных дистилляций. Итогом этого аналога великого делания становилось формирование нематериального тела, благодаря которому маг мог обрести бессмертие и сверхспособности, вроде силы вселяться в другие тела. Ученики Креммерца, знаменитый композитор Нино Рота (автор музыки к «Крестному отцу») и писатель Винчи Верджинелли, стали коллекционерами алхимических манускриптов, а их собрание теперь хранится в одной из библиотек Рима.
Рис. 8
В те же годы, что и труды Креммерца, во Франции выходили книги самого прославленного алхимика Новейшего времени, известного под именем Фулканелли. Неизвестны ни его годы жизни, ни другие данные биографии — в связи с чем многие ученые считают его литературной мистификацией. Так или иначе, под именем Фулканелли вышло множество трудов, самый известный из которых — «Тайна соборов» 1926 г. В ней алхимик утверждает, что готические соборы были возведены франкмасонами и алхимиками для того, чтобы передать основы герметического учения. Само слово «готический» он трактует как искаженное «арготический», т. е. связанный с неким тайным языком, на котором говорили до разрушения Вавилонской башни, языком птиц, на коем проповедовали мистические учителя прошлого, включая Иисуса Христа. Согласно французскому оккультисту, крест собора означал тигль, алхимический котел, в котором «первоматерия, подобно Христу, претерпевает мучения и умирает, чтобы потом воскреснуть очищенной». Окно-роза символизировала философский огонь и воспроизводила форму магического сигила царя Соломона. Аллегорией первоматерии в соборах якобы служили статуи богини-первоматери Исиды, которые после христианизации будто бы сохранились под видом черных Мадонн. Среди остальных церквей Фулканелли особо выделяет парижский собор Нотр-Дам. Он считал, что в XIV в. именно там, рядом с Красными воротами, украшенными саламандрами, по субботам собирались златоделы. Буквально каждую деталь собора он интерпретирует в алхимическом ключе, например, видит в статуе-персонификации Философии с лестницей девяти муз в руках олицетворение Алхимии с лестницей девяти операций великого делания (8), а в одной из гаргулий на вершине храма — златодела во фригийском колпаке, символе посвященного, подобного старцу из трактата «Сияние Солнца». Далее мистик толкует медальоны с символами грехов и добродетелей одного из порталов Нотр-Дама, часто плохо сохранившиеся, домысливая различные детали и воображая в любом вороне символ нигредо, а в любой змее — знак философского меркурия. Идея Фулканелли объяснить потерявшие для современного зрителя смысл архитектурные элементы с помощью алхимии не была нова: златоделы создавали трактаты на похожие темы как минимум с XV в. Известен труд псевдо-Фламеля по поводу алхимического смысла порталов собора Нотр-Дам. Другой златодел, немец Георг Штанге, примерно в 1546–1555 гг. написал книгу «Алхимические изображения на витражах церкви в Бад-Херсфельде», где описывает почти то же самое, что и Фулканелли, на примере храма города, располагающегося недалеко от немецкого Касселя. На протяжении истории героями алхимических толкований становятся то эмблемы на могилах парижского Кладбища Невинных, то испещренные знаками строителей камни фасада церкви Джезу Нуово в Неаполе. Даже современные академические исследователи часто не стесняются интерпретировать любое непонятное им изображение или шифр в свете алхимических символов — к примеру, некоторые боснийские ученые считают изображенных на стечках (средневековых надгробных камнях) воинов, львов или даже св. Георгия аллегориями великого делания, в то время как другие исследователи предполагают, что глаголический алфавит произошел от алхимических пиктограмм.
Рис. 9
Считается, что свои знания Фулканели передал французскому алхимику Эжену Канселье (1899–1982). Он утверждал, что воспользовался философским камнем, который ему подарил великий златодел, и провел успешную трансмутацию. Канселье полагал, что благодаря эликсиру родившийся в 1839 г. Фулканелли до сих пор живет, но скрывается от любопытных глаз. Ученик Канселье, Клод д'Иже (1912–1964), известен многочисленными книгами об алхимии, в том числе популярными антологиями златодельческих текстов. Вдохновляясь книгами д'Иже, в 1973 г. британский писатель и музыкант Станислас Клоссовски де Рола (р. 1942) выпустит один из первых иллюстрированных сборников на эту тему под названием «Алхимия: тайное искусство» — что-то среднее между алхимическим трактатом и академическим сочинением. В нем он продолжит традицию Фулканелли и опишет изображения из попавшейся ему средневековой книги под видом алхимических (и даже использует их для обложки своей книги). К примеру, де Рола приводит изображение «Госпожи алхимии», окруженной павлинами, символизирующими одну из стадий opus magnum (9). На самом деле эта миниатюра — вовсе не из алхимического трактата, но из труда, посвященного интерпретации древнегреческих мифов. В V в. живший в Африке вандальский мифограф Фабий Планциад Фульгенций написал на не очень хорошей латыни об «истинном», т. е. христианском смысле древнеримских мифов. В Средневековье, примерно в 1330 г., английский писатель по имени Джон Ридвол создает иллюстрированную адаптацию затянутого труда Фульгенция. На таинственных иллюстрациях он рисует все, что описывал мифограф, в данном случае — богиню Юнону, с ее самыми распространенными иконографическими атрибутами — павлинами. Из-за нехватки литературы об алхимической иконографии сборник де Ролы превратился в основной источник в руках исследователей алхимии, и ученые принимали за настоящие исторические сведения собственные алхимические теории писателя. Так произошло с советским пионером истории златоделия Вадимом Рабиновичем (1935–2013), который дословно позаимствует неверно проинтерпретированные в алхимическом ключе изображения Фульгенция из книги де Ролы для своей монографии «Алхимия как феномен средневековой культуры» 1979 г. Так древняя традиция продолжила жить даже в СССР времен застоя.
