— Стой! — шепчет Хедвиг, подняв руку. Линда круглыми глазами смотрит в ту же сторону. Это она. Они видят её всего лишь долю секунды, но это точно она. Белая дама стоит за трубой и хитро машет им. А потом исчезает.
Хедвиг и Линда рты раскрыли от удивления. Линда вся сияет, а внутри у Хедвиг как будто раздувается огромный воздушный шар. Они её видели! Они видели Белую даму!
Вечером Хедвиг с мамой и папой едут в школу, чтобы поговорить с учителем и новой учительницей о том, как Хедвиг справляется с учёбой. На столе стоят булочки и кофе, но мама и папа так нервничают, что не могут проглотить ни кусочка. Зато Хедвиг совершенно спокойна. Учитель ещё ничего не сказал, а она уже съела три булочки.
В основном он говорит приятные вещи. Хедвиг не забывает делать домашние задания, хорошо считает и часто поднимает руку. Мама и папа улыбаются. Когда учитель рассказывает, что Хедвиг пишет самые длинные сочинения в классе, папа заливается краской от гордости. Сочинения порой даже чересчур длинные, добавляет учитель, но папа всё равно светится, как летнее солнце.
— Креветочка моя, — бормочет он и смеётся.
— Всё это хорошо, — встревает новая учительница, — только вот послушание у Хедвиг хромает. Очень уж она строптивая.
Мама и папа перестают улыбаться.
В машине по дороге домой они тихо шепчут-
ся о том, что педагог, который еще не окончил институт, не должен высказываться на индивидуальной встрече. Потом папа шутит, что лицо у новой учительницы похоже на вафельницу. Мама прыскает со смеху.
— Да! — кричит Хедвиг. — Точно, вафельница!
Мама и папа замолкают.
— Тихо, — говорит мама. — Ничего смешного, папа просто неудачно пошутил.
Но Хедвиг всё слышала. Ха-ха! Учительница и вправду лицом похожа на вафельницу.
Docextb АШ
Когда они возвращаются из школы, мама убегает к себе и запирает дверь. Хедвиг знает, что она задумала.
— Можно войти? — кричит она через замочную скважину своим милейшим сахарным голоском.
— Нет! — говорит мама, и Хедвиг слышит восхитительный шелест подарочной бумаги. Завтра ей исполняется восемь лет!
Она ещё немного стоит под дверью и скулит, как Мерси.
— Если не уйдёшь, я заклею замочную скважину скотчем, — грозится мама. И Хедвиг вприпрыжку убегает. После Рождества и месяца не прошло, а она уже мечтает о новых подарках!
Вечером она долго лежит и моргая смотрит на дощатый потолок. Круглые следы от сучков похожи на тысячи летающих тарелок, парящих в космосе. Инопланетяне ищут, куда бы приземлиться, но никак не могут найти.
Хедвиг зажмуривается. В кровати жарко и неудобно. Снупи тоже не спит и думает про день рождения. Голова свесилась на грудь, длинные уши раскинуты в стороны. Хедвиг приподнимает одно ухо.
— Как думаешь, что мне подарят? — шепчет она.
Лыжи, считает Снупи. С палками. Он видел, как мама и папа тайком возились с каким-то длинным свёртком. Хедвиг тоже видела. Наверно, Снупи прав.
— А ещё что? — бормочет она, зевая. — А? Как думаешь, что ещё?
Снупи не отвечает. Он уснул. Хедвиг крепко прижимает к себе мягкое белое тельце. Веки её тяжелеют. Шёрстка Снупи щекочет ей нос. Наконец она тоже засыпает.
— Поздравляем тебя, поздравляем тебя! — до-
носятся до ушей Хедвиг родительские голоса. Хедвиг сонно моргает, но, вспомнив, какой сегодня день, мгновенно просыпается и садится. Снупи давно уже не спит. Папа и мама стоят в дверях с подарками. Папа притащил большой поднос, накрытый скатертью, и цветы. И вот уже Хедвиг сидит в куче подарков.
Как Снупи и говорил, ей подарили лыжи. Узкие и быстрые, как у настоящего гонщика. В том же свёртке лежат палки. Самый классный подарок — это игра «Рони, дочь разбойника» с Боркой, Ловисой, лохматыми тюхами и всеми остальными. Хедвиг обожает играть в настольные игры! Когда выигрывает.
В школе на первом уроке все, кроме Хедвиг, встают и поют «Проживи до ста лет».
— Четырёхкратное ура в честь Хедвиг! — кричит учитель.
— Ура, ура, ура, ура! — кричат дети. Хедвиг сидит и наслаждается.
— У меня день рождения у самой первой в классе, — говорит она на утренней перемене
в раздевалке. На что Эллен и Карин говорят, что куда круче праздновать день рождения летом, потому что январь идёт сразу после Рождества, а на Рождество и так дарят кучу подарков. День рождения в январе — это ужас, считают они. Хедвиг смотрит в пол.
Но Линда говорит, что день рождения в январе — это тоже здорово. И вообще, у Эллен и Карин толстые попы. И Хедвиг снова счастлива!
Когда Карин и Эллен убегают, Линда засовывает руку в карман. Он оттопырен так, будто у неё там рулон туалетной бумаги.
— У меня для тебя кое-что есть. — Из кармана появляется свёрток. Обёрточную бумагу Линда разрисовала сама, на ней портрет Роя. И надпись: «С днём рождения, Хедвиг. Линда».
Хедвиг открывает осторожно, чтобы не порвать рисунок.
— Спасибо! — благодарит она, доставая две резинки с зажимами на концах.
— Это держатели для рукавов, — объясняет Линда. И показывает на кофте Хедвиг,
как их цеплять. — Очень удобно, когда что-то печёшь или моешь посуду. Мама больше не шьёт подтяжки для фабрики. Она теперь делает такие держатели.
Хедвиг носит резинки весь день. Они розового цвета.
Вечером Хедвиг с мамой и папой пробуют поиграть в новую игру. Они садятся в гостиной и разворачивают игровое поле.
И вот они уже глубоко в тёмном лесу Маттиса. Надо добраться живым до Медвежьей пещеры, да чем быстрее, тем лучше. Каждый раз, кинув кубик, берёшь карту из стопки. Карты очень страшные. На некоторых говорится: «Злобные друды! Все должны вернуться назад на много-много шагов», а на некоторых: «Туман! Опасность, опасность! Кинь кубик, и узнаешь, умрёшь ли ты!» А иногда написано просто: «Ничего особенного не происходит».
Хедвиг сидит как на иголках. За каждым пеньком подкарауливают новые опасности. Вот бы сразу попасть в Медвежью пещеру, не встречая по дороге всякие ужасы.
юз
Мама и папа ничего не боятся. Повиснув над Волчьей пастью на тоненьком ремешке, они только пожимают плечами. Хедвиг же готова в обморок грохнуться от страха!
И вдруг она начинает жульничать. Она и сама не понимает, как это вышло, но оставаться в лесу Маттиса со всеми этими чудищами, которые норовят её сожрать, больше невозможно. Здесь всё настоящее — и либо она немножко схитрит, либо умрёт!
Хедвиг берёт карту из стопки. Она даже не смотрит, что на ней написано.
— «Ничего особенного не происходит», — быстро говорит она и кладёт карту в низ стопки. Потом очередь папы. Потом ходит мама, потом опять Хедвиг.
