— И не забудьте! — говорит учитель, пока они убирают в портфели учебники по математике. — Завтра фотографируемся! Приходите нарядные!
Когда Хедвиг напоминает маме про фото, мама хватается за голову.
— Как я могла забыть! — кричит она. — Тебя же надо подстричь, ты так обросла!
Мама берёт кухонные ножницы. Но Хедвиг
не хочет стричься: она вполне довольна своей причёской.
— Ну пожа-а-алуйста, — умоляет мама и ставит стул, пытаясь заманить её.
— Ни за что, — говорит Хедвиг. Как-то раз мама уже подстригала её, и все остались недовольны. Особенно мама.
Тогда мама бежит за кошельком и достаёт двадцатку.
— А если я приплачу тебе двадцать крон? — спрашивает она, помахивая бумажкой.
Хедвиг хватает двадцатку и садится на стул. За такие деньги может хоть налысо побрить.
Но мама опять недовольна. Она смотрит на Хедвиг, вертит и наклоняет её голову в разные стороны. Как ни поверни, всё криво. Мама покусывает ноготь на большом пальце.
— Позвоню Бенгту, — говорит она и бежит к телефону.
Хедвиг ушам своим не верит! Бенгт — мамин парикмахер из города, он отлично стрижёт!
У мамы такая красивая причёска! И самое
красивое — чёлка. Она торчит в разные стороны, как будто пучок сухой травы. Очень модная.
Они едут на машине в город. Хедвиг сидит на заднем сиденье и машет старым коровам на лугу. А коровы машут ей хвостами.
— Му-у-у! — мычат они. — Пока, Хедвиг! Желаем хорошо подстричься!
Бенгт принимает их в салоне. Повсюду висят фотографии женщин с необычными причёсками. Короткие стрижки, длинные, средние — что пожелаете, Бенгт к вашим услугам.
У Бенгта блестящая рубашка и две пары очков на маленьком носу с горбинкой. Хедвиг запрыгивает в кресло, и Бенгт заворачивает её в полиэтиленовую палатку. Это чтобы волоски не попадали за шиворот. У мамы очень гордый вид.
— Ну и какую ты хочешь чёлку? — спрашивает
Бенгт и щурится на неё через очки. — Может,
ёжиком? Это круто.
• •
Хедвиг млеет. Ежик. Точно, вот как назы-
• •
вается мамина стрижка. Ежик с иголками, которые торчат во все стороны. Хедвиг смотрит на маму, та одобрительно кивает.
— Да, — говорит Хедвиг. — Ежиком, пожалуйста.
Бенгт берёт ножницы и начинает сплетничать с мамой. У них много общих знакомых, которых можно обсудить. Хедвиг счастлива — она чувствует себя частью взрослой компании.
«Книпс-книпс», — щёлкают ножницы. Хедвиг поглядывает в зеркало.
Но как же странно он стрижёт! Это совсем не похоже на мамину модную чёлку, а больше напоминает неаккуратно подстриженный газон.
Кочка! — думает Хедвиг. Вот, наверно, как называлась мамина стрижка, она хотела себе кочку, а не ёжик. А то, что настриг Бенгт, выглядит просто кошмарно!
Мама вроде довольна. Но в груди у Хедвиг уже булькают слёзы, подступая всё ближе и ближе к горлу. Она старается держать себя в руках, чтобы не огорчить Бенгта. Ей кажется, она стала похожа на какого-то глупого теннисиста, и чем больше она об этом думает, тем труднее сдерживаться.
В конце концов сил терпеть больше нет. Рот сам собой открывается, слёзы брызжут во все стороны.
Бенгт чуть не падает в обморок.
— Что случилось? Что случилось? — вопит он, решив, что поранил её ножницами.
— Некраси-и-и-и-иво! — плачет Хедвиг.
Бенгт смотрит на неё во все глаза.
Мама вообще ничего не понимает.
— Ты же хотела ёжиком, — пищит она.
Хедвиг объясняет, что всё неправильно поняла. Она думала, что хочет ёжиком, потому
что думала, что у мамы тоже ёжик.
С искренней печалью в голосе Бенгт объясняет, что мамина чёлка называется совсем
не ёжик. Она называется щётка. Но теперь уже поздно. Хедвиг в ужасе оттого, что придётся идти в школу и фотографироваться с этой жуткой ослиной шкуркой на лбу.
Бенгт пытается исправить дело и брызгает чёлку Хедвиг лаком, так что она встаёт дыбом, как горный массив.
— Ну вот, так-то лучше, правда? — стрекочет он.
Хедвиг не отвечает. Ей хочется поскорее уйти.
Мама расплачивается в кассе. Сегодня она заплатила дважды — за две уродские причёски.
Но потом они идут в «Олене» и покупают Хедвиг ободок. В школе над ней никто не смеётся, потому что Хедвиг — умная, она делает вид,
• •
что только рада новой причёске. Ежик — это последний писк. Только для самых отважных.
Когда они фотографируются, Хедвиг надевает ободок. На групповом снимке она стоит скрестив руки. Фотограф кричал ей, чтоб опустила, мол, пусть свисают, как у всех. Но Хедвиг не хотелось быть похожей на обезьяну. Чтобы не злить фотографа, она ненадолго опустила руки, но когда он отвлёкся и посмотрел в камеру, быстренько их снова скрестила.
Поэтому на фотографии она — самая крутая. Со окрещёнными руками и залихватским ёжиком.
ХШШ >>
Хедвиг вешает фотографию класса на стену с трубящими ангелами. Линда сидит в первом ряду, потому что она низкого роста. Её веснушчатый носик, как всегда, гордо задран вверх.
Ну всё, пора поторопиться. Хедвиг натягивает джинсы. Автобус будет здесь через десять минут. Сегодня отличный день. После уроков Хедвиг пойдёт к Линде в гости. Класс протяжно распевает:
— Спасибо, до свида-а-анья! До за-а-автра!
И они идут в раздевалку. Хедвиг уже носит зимние непромокаемые штаны и толстые варежки. На Линде несколько тёплых кофт и сапоги с вкладышем. До Линдиного дома далеко, а погода в ноябре холодная.
Линда живёт слишком близко от школы, поэтому никто не хочет возить её на автобусе.
Каждое утро, чтобы успеть к первому уроку, она выходит из дома рано-рано и идёт пешком через лес. Хедвиг тоже хотела бы ходить в школу пешком. А Линда хотела бы ездить на автобусе. Когда они проходят мимо бесконечных красных домиков, Линда стонет:
— Ещё очень далеко.
Но вообще-то уже недалеко. Вскоре они оказываются на усыпанном шуршащим гравием дворе Линды. Линдин дом тоже красный.
