Но вот наконец идёт Линдина мама.
— Пошли?
Да-а! Пошли! Нет, побежали! Хедвиг и Лин-
да несутся вниз по лестнице и вылетают на парковку. Они оборачиваются. Не гонятся ли за ними злые тётеньки с огромным штрафом в руках? Нет. Следом идёт только Линдина мама с пакетами. Хедвиг и Линда ликуют, оставляя позади «Обувную пушку». Какое счастье наконец-то отсюда уехать!
am
Docextb АШ
flö&bie штофцы
Do ßmopoxi классе
am
Хедвиг так часто обнимала Снупи грязными руками, что маме однажды приходится отправить его в стирку. Когда он вылезает из стиральной машины, оказывается, что вся набивка из шеи сползла в живот и голова повисла, как вялый арбуз. Хедвиг злится. Теперь Снупи так и будет до конца жизни клевать носом только потому, что маме приспичило его постирать. Мама предлагает набить его заново и вставить в шею палочку.
Но Хедвиг не хочет. Пусть лучше ходит понурый. Они идут в сад. Садятся на качели и грустят о былом.
— Смотри, Снупи, — говорит Хедвиг и приподнимает псу голову, чтобы он видел. — Снег.
Пришла зима.
Но санки ещё долго стоят в сарае. Потому что снежинки такие маленькие и хрупкие, что тают, прежде чем достигнут земли. Хедвиг ждёт не дождётся снеговиков, ангелов и фонариков — просто с ума сходит от нетерпения. Но ещё больше она ждёт Адвент.
И когда он наконец наступает, на стенах в доме появляется сразу несколько адвентских календарей*. Обычно по утрам Хедвиг никак не может проснуться. Глаза не открываются, ноги влипли в матрас, как в бетон.
Но сейчас ничего такого и в помине нет. Хедвиг пулей выскакивает из-под одеяла и сбегает вниз. Сперва она открывает самый скучный календарь, календарь Шведской церкви. Там из каждого окошка смотрит Иисус. У него борода, и он нарисован нежной прозрачной акварелью.
* В преддверии Рождества (это время и называется Адвент) в Швеции, как и во многих других странах, родители покупают детям или делают своими руками рождественские или, как их ещё называют, адвентские календари. Адвент длится четыре недели, и каждый день в таком календаре полагается открывать одно окошко, где может быть спрятано какое-нибудь маленькое угощение, подарок или просто картинка.
Потом Хедвиг открывает календарь из продуктового магазина «Ика» — со счастливыми покупателями, приятно проводящими время в супермаркете. Хедвиг тоже всегда счастлива в супермаркете. Когда она вырастет, она станет кассиршей в огромной «Ике-Квантум».
Потом Хедвиг открывает шоколадный календарь, а напоследок остаётся самый лучший — адвентский календарь с подарочками, который мама сделала своими руками. Он огромный, как окно, и на нём — ёлка. На ветках развешаны маленькие свёртки на красных верёвочках.
Мама несколько дней сидела за рабочим столом, мастерила и заворачивала. Хедвиг даже приблизиться было нельзя, чтобы подглядеть! Но когда мама спускалась на кухню готовить еду, Хедвиг всё равно подглядывала. Это не страшно, она не станет меньше радоваться подаркам, когда их развернёт.
В свёртках лежат ластики с приятными запахами и маленькие монстры. Всё очень красивое. А ещё мама украсила весь дом звёздами.
В школьной столовой тоже появились украшения. Чудесные ангелы, уродливые гномы и яркие картинки, вышитые тётеньками из Красного Креста.
В школьной столовой работает Харриет. Она чокнутая. Хотя дети просят её положить «совсем чуть-чуть», она наваливает столько, что с лихвой хватило бы здоровому матросу. А ещё заставляет брать свежие овощи и не разрешает ничего выбрасывать. Стоит и караулит у баков, как безумная пантера.
Однажды на обед дают кровяную колбасу. Всю дорогу до столовой у Линды дёргается нос. Она просто не может есть кровяную колбасу, у неё в горле как будто задвигается заслонка и не даёт глотать.
— Скажи, что у тебя болит живот, — говорит Хедвиг, когда они вешают одежду в раздевалке. На окне стоит адвентский подсвечник с лампочками вместо свечек. — Тогда она положит тебе только один кусок.
Линда моргает голубыми глазками и кивает.
Они встают в очередь.
— Мне только один, у меня живот болит, — шёпотом говорит Линда, когда подходит её очередь.
Харриет кладёт два куска.
— Если болит живот, надо поесть, — говорит она. — А иначе так и будет болеть. Варенье?
— Да, — шепчет она едва слышно.
Линда сидит за столом и трясётся. Хедвиг подсаживается рядом. Другие дети за длинными столами вяло ковыряются в тарелках. Но никто не мучается так, как Линда.
— Горло как будто сжимается, — говорит она, морща нос. — Я не могу.
Хедвиг тоже терпеть не может кровяную колбасу. Она кладёт в рот маленькие кусочки и сразу запивает большими глотками молока.
Столовая пустеет, скоро остаётся только Харриет. И Линда с Хедвиг. На тарелке Хедвиг ничего нет. У Линды полная порция. Теперь ей придётся сидеть до конца перемены.
Тогда Хедвиг быстро хватает пальцами чёрный кусок с тарелки Линды и перекладывает себе. Линда счастлива.
Но Харриет кричит с кухни:
— Я всё видела! Сама доедай то, что попросила! Она подбегает к девочкам и строго смотрит
на Хедвиг.
— Клади обратно! — велит она. — Вилкой! А потом отправляйся в коридор, раз доела!
Хедвиг не поднимает глаз. Потом медленно перекладывает колбасу на Линдину тарелку.
— Я подожду в раздевалке, — шепчет она и выходит.
Хедвиг ждёт целых полчаса, пока Линда наконец не показывается в дверях. Она бледная.
— Я съела, — говорит она. — Харриет сидела рядом и глаз с меня не спускала.
Линда садится на скамейку и переводит дух. Вытирает дрожащими руками слёзы.
Как же несправедлива жизнь, думает Хедвиг. Саму Харриет небось никто не заставляет давиться кровяной колбасой.
— Надо ей отомстить, — решает она.
Линда поджимает губы и серьёзно кивает.
Они долго сидят и размышляют, чего бы такого замутить. Высокие электрические свечки мерцают в окне. Вдруг Линда вскакивает.
— А ты знаешь, что, если налить воды на электричество, может ударить током?
Хедвиг знает об этом. И у них рождается план!
Из столовой доносится звон. Харриет моет
посуду. Хедвиг и Линда вытаскивают из розетки вилку подсвечника. Потом откручивают одну лампочку и приносят из туалета воду в пластиковом стаканчике. Наливают немного в отверстие для лампочки и снова вкручивают её, но не до конца, чтобы Харриет пришлось самой вкрутить её поплотнее.
И убегают. Завтра утром, когда Харриет вставит вилку в розетку и закрутит лампочку, её шарахнет током. Ха-ха! Так ей и надо! Глядишь, научится получше готовить.
