Из уважения к доблести и красоте Пенфесилеи, а также к чувствам Ахиллеса ахейцы позволили троянцам унести царицу амазонок в город вместе с ее доспехами, оружием и павшим конем. Здесь ей воздвигли погребальный костер и захоронили прах «рядом с переднею башней близ Лаомедонта останков».
Следующим союзником, пришедшим на помощь троянцам, был племянник Приама Мемнон — сын богини-зари Эос и похищенного ею троянца Тифона. Он появился в Илионе, «собравши огромное войско всех чернокожих племен, в Эфиопии дальней живущих». Но и его сразила рука Ахиллеса.
Вскрикнула Эос тогда, в пелену облаков завернувшись.
Сумрак всю землю окутал; а быстрые ветры, послушны
матери скорбной приказу, дорогу к равнине Приама
в тот же момент одолели и мертвое обняли тело.
Подняли сына Зари, понесли сквозь эфир лучезарный…
Интересно, что эфиопы — подданные Мемнона — тоже унеслись вслед за ним. За этой картиной наблюдали как защитники Трои, так и ахейцы, — «все с изумленьем взирали, как войско подле царя исчезало». Впрочем, Мемнон, как и его соратники, унеслись не слишком далеко — к берегам протекающей в Троаде реки Эсеп (Эсип). Здесь нимфы — дочери Эсепа — воздвигли над павшим героем могильный холм и «густыми его окружили лесами».
Эос, рыдая над могилой сына, объявила, что больше не будет всходить на небо и озарять его своим светом. Она грозилась навеки переселиться в подземное царство и предлагала, чтобы боги заставили мать Ахиллеса Фетиду светить вместо нее, ибо она не желает струить свет «на убийцу любимого сына». Эос действительно задержала наступление очередного утра, и Зевсу пришлось метнуть с неба свою молнию, чтобы призвать богиню Зари к порядку. Что же касается скорбящих эфиопов, Эос превратила их в птиц, чтобы они сражались между собой над могилой павшего царя, — «зрелищем тем утешается сердце божественной Эос».
Несмотря на то что Мемнон был похоронен в Троаде,
некоторые древние авторы пишут, что памятник ему был воздвигнут на берегу Нила, — это так называемые «Колоссы Мемнона». На заре один из них приветствовал восход Эос громким звуком, похожим, по сообщению Тацита, «на человеческий голос»,
а по сообщению Павсания, «на звук кифары или лиры, если ударить по ее струне». Правда, сами египтяне считали, что статуя эта прославляла вовсе не сына Зари, а одного из фараонов, что, конечно, больше похоже на истину.
Так или иначе, римский император Септимий Север приказал отреставрировать статую, и после этого она замолчала.
На десятом году войны под стенами Трои, как это и было ему предсказано, погиб Ахиллес. Аполлодор пишет: «Преследуя троянцев, Ахиллес был поражен в лодыжку стрелой Александра и Аполлона у Скейских ворот. Из-за тела Ахиллеса началось сражение: Эант (Аякс. — О. И.) убил Главка и дал отнести вооружение Ахиллеса к кораблям, сам же поднял тело и вынес его из сечи, в то время как Одиссей отбивал натиск врагов».
Именно такую гибель предрекал ему умирающий Гектор. Он говорил: настанет день, когда
Парис и Феб-Аполлон дальнострельный,
Как бы ты доблестен ни был, убьют тебя в Скейских воротах!
Правда, ни Гомер, ни Аполлодор не объясняют, каким образом герой может пасть от стрелы, принадлежащей двум лучникам сразу. Гигин объясняет это тем, что Ахиллеса убил «Аполлон в образе Александра».
Овидий считает, что бог направил стрелу Париса.
Впрочем, существовало и мнение, что Ахиллес не пал в бою, а был предательски застрелен из засады, когда шел в храм Аполлона Фимбрейского (храм этот находился на юго-востоке от Трои, в городе Фимбра, там, где река Фимбрий впадает в Скамандр).
Эту историю подробно излагает греческий писатель III века н. э. Флавий Филострат в своих «Героидах». Он рассказывает о том, что Приам, отправившись к Ахиллесу молить о возврате тела Гектора, взял с собой дочь, юную Поликсену. Ахиллес и Поликсена полюбили друг друга. Пелид посватался к девушке и обещал, что после свадьбы он заставит ахейцев снять осаду Трои. Для переговоров о грядущем браке Ахиллес отправился в храм Аполлона и, доверившись троянцам, не стал надевать доспехи. Здесь его и настигла роковая стрела. После смерти героя Поликсена бросилась на меч возле могилы своего возлюбленного.
По другой версии, ахейцы принесли девушку в жертву тени Ахиллеса после взятия Трои.
Похоронив Ахиллеса, ахейцы устроили в его честь погребальные игры, и Фетида предложила богатые награды победителям.
По поводу того, кому должны достаться знаменитые доспехи Пелида, сработанные Гефестом, в ахейском лагере возникли разногласия. Было решено отдать их в награду самому доблестному из воинов, и главными претендентами стали Одиссей и Аякс Теламонид. Доспехи были присуждены Одиссею. Оскорбленный Аякс решил ночью напасть на своих товарищей по оружию и перебить их, «но Афина, вселив в него безумие, направила его, уже поднявшего меч, на стада скота. В своем безумии он стал убивать животных и пастухов, принимая их за ахейцев. Позднее к нему вернулся рассудок, и он покончил самоубийством».
Похороны Ахиллеса в мельчайших деталях описаны Гомером в «Одиссее». Подробно говорит о них и Квинт Смирнский. При этом одна немаловажная деталь вызывает недоумение: сколько же курганов было воздвигнуто в честь Пелида и его друга Патрокла — один или два?
По завещанию Патрокла и самого Ахиллеса двоих друзей должны были похоронить в одной урне (а значит, в одном кургане). Из «Илиады» мы знаем, что в честь Патрокла уже был воздвигнут могильный холм (хотя урну в него и не опускали). Было бы естественно, если бы теперь сюда же «подзахоронили» урну с останками обоих героев. Однако если верить «Одиссее», после гибели Ахиллеса ахейцы снова насыпают курган.
Квинт Смирнский вообще не упоминает об останках Патрокла — он рассказывает о том, что кости Ахиллеса были сложены в отдельную урну, специально для этого принесенную Фетидой, и над урной был воздвигнут могильный холм.
Некоторые исследователи считают, что курган Ахиллеса был насыпан поверх уже существующего кургана Патрокла, который послужил для него основанием.
Но например, Александр Македонский нашел в Троаде два разных холма, посвященных этим героям, и в то время, как он сам приносил жертвы возле могилы Ахиллеса, его друг Гефестион делал то же самое у могилы Патрокла.
О двух разных могильных памятниках — Ахиллеса и Патрокла, — находящихся на Сигейском мысу, сообщает и Страбон.
Конечно, нельзя исключить, что курган, воздвигнутый в честь Патрокла, остался без урны и служил лишь своего рода кенотафом, а не могильным холмом в полном смысле слова…
В античное время курганы эти, сколько бы их ни было, считались расположенными на Сигейском мысе, — это вытекает, например, из текста Страбона, хотя географ и не уточняет, какие именно из нескольких стоящих здесь курганов относились к Ахиллесу и Патроклу.
В Средние века, после прихода турок, античная традиция надолго прервалась, а Троянскую войну, как правило, стали считать выдумкой аэдов. И все же люди, верившие в историчность Гомера, не переводились, и в XVI веке крупнейший курган Сигейского мыса начинают отождествлять с курганом Ахиллеса.
А на карте французского путешественника и археолога XVIII–XIX веков Лешевалье, изданной в XVIII веке, отмечены уже оба кургана: Ахиллеса — на берегу, Патрокла — в нескольких сотнях метров от берега. Они же отмечены и на карте Шлимана.
