Византий был сравнительно небольшим городом, стоявшим на европейском берегу Босфора, там, где пролив впадал в Пропонтиду. Именно это место император в конце концов и выбрал для своей новой столицы. Город получит название Константинополь, а его старое название даст имя великой империи — наследницы Рима. Константинополь будет расти; из столицы Восточной Римской империи он ненадолго превратится в столицу Латинской империи крестоносцев, многие века будет столицей Османской империи и в конце концов станет крупнейшим городом Турецкой республики…
Если бы император Константин неожиданно не поменял свои планы, эта судьба была бы суждена Илиону. Новая столица, возникшая между Сигеем и Новым Илионом, очень скоро поглотила бы своих соседей, которых разделяли всего лишь пять километров равнины. К XIX веку на месте Трои стояли бы дворцы и мечети османских султанов, и Шлиман не мог бы даже мечтать о раскопках на холме Гиссарлык (впрочем, тогда и холм назывался бы иначе). В XX–XXI веках археологи, конечно, исследовали бы город (как они исследуют Стамбул), но ни о каких масштабных раскопках речь идти бы не могла. Кроме того, гигантская столица с ее портами и аэропортами, железнодорожными насыпями и дорожными развязками давно бы изменила рельеф местности; многие памятники были бы попросту уничтожены строителями прошлых веков, и, скорее всего, мы бы по сей день не знали о том, что под небоскребами четырнадцатимиллионного мегаполиса лежит древняя столица Приама… Но, к счастью для поклонников Гомера, Константин бросил начатое строительство.
Основав новую столицу, император озаботился и о новой религии для своих подданных. Он не только прекратил гонения на христиан, но и впервые дал их религии преимущества перед старыми культами. Его наследники продолжили дело Константина, и очень скоро по всей империи, в том числе в Илионе, начались преследования (пока еще сравнительно мягкие) тех, кто исповедовал язычество.
В середине IV века в Новый Илион приехал племянник Константина Великого, будущий император Юлиан, получивший позднее прозвище Отступник за свою неудавшуюся попытку реставрации язычества. Позднее, уже став императором, он написал письмо, в котором рассказал о своих впечатлениях от города.
Юноша посетил Илион в годы, когда языческие храмы по всей империи постепенно закрывались, а в тех, что оставались открытыми, все реже проводились жертвоприношения и праздники. Кроме того, христиане уже начинали уничтожать связанные с язычеством храмы, жертвенники и даже надгробия. К радости Юлиана, в Трое все оставалось более или менее по-прежнему. Его проводником по городу был некто Пегасий — «епископ галилеян» (то есть христиан). Однако Юлиан убедился, что Пегасий принял сан лишь для того, чтобы воспрепятствовать разрушению языческих храмов, а по зову сердца «он имел мудрость почитать и прославлять богов». Император пишет:
«…Я ехал именно этой дорогой и, поднявшись ранним утром, прибыл из Троады в Илион во время, когда рынок полон. Пегасий вышел меня встречать; поскольку я хотел познакомиться с городом, — это был мой предлог для посещения храмов — он стал водить меня повсюду и всё мне показывать… Там есть героон
[68] Гектора, его бронзовое изображение находится в крошечном храмике, а напротив, в открытом дворе, стоит громадный Ахиллес… Я увидел, что на алтарях еще горит жертвенный огонь, что они, можно сказать, пылают, и блестит умащенное изображение Гектора. Я взглянул на Пегасия и сказал: „Что же это? Разве илионяне приносят жертвы?“ Так я испытывал его, чтобы выяснить его собственные взгляды. „Разве нелепо, — отвечал он, — служить благому мужу, своему соотечественнику, так же, как служим мы мученикам?… Пойдем же, — сказал он, — в ограду Афины Илионской“. Радушно он привел меня и открыл храм… Этот самый Пегасий зашел вместе со мной в храм Ахиллеса и показал мне его вполне сохранившийся гроб, в то время как я был осведомлен, что он был им разбит на куски. Но он даже приближался к нему с великим благоговением, и я это видел собственными глазами».
Уничтожение «гроба» Ахиллеса, вероятно, входило в обязанности Пегасия-епископа, однако он сумел уберечь реликвию. Конечно, это был не «гроб» в современном понимании слова — речь, вероятно, шла о надгробии. Так или иначе, Пегасий позаботился о сохранении всех вверенных ему языческих и исторических памятников. Придя к власти, Юлиан удостоил Пегасия жреческим саном. Это вызвало неудовольствие некоторых язычников, поскольку новоявленный жрец еще недавно был христианином и, как говорили, участвовал в разрушении языческих святынь. Но император вступился за своего ставленника. Он написал письмо в его защиту и выразил уверенность, что илионец кривил душой, «чтобы спасти храмы богов»: «…Он облачился в те одежды и только притворялся нечестивым до той степени, до какой обязывал его сан, — а ведь и в самом деле ясно, что он не нанес ущерба ни одному храму, разве что немногим камням, как предлог, чтобы спасти остальное — так что же, если мы примем это в расчет, то разве будем поносить его за его поступки…»
Надеждам на спасение языческих святынь не суждено было сбыться. Набирающее силу христианство очень скоро сотрет с лица земли то немногое, что еще связывало Новый Илион с Троей Приама. Но прежде чем перейти к христианскому Илиону, посмотрим, что же представлял собой в архитектурном плане языческий Илион времен Римской империи.
В I веке н. э. в Илионе началось активное строительство.
Агору замостили. На юге, сразу за оборонительной чертой Шестого города, был возведен новый театр — он был меньше прежнего (всего на 300 мест), но зато построен по последнему слову римской архитектуры. Позднее в нем была установлена гигантская статуя императора Адриана.
Старый театр тоже не был заброшен — его отреставрировали.
Восстановили и Западное святилище, разрушенное Фимбрией, — правда, теперь из двух храмов здесь остался только один.
Отметим, что в театрах Илиона шли не только спектакли, но и гладиаторские игры — археологи нашли рядом с городом могильный камень с посвятительной надписью в честь павшего гладиатора. Он жил во II или III веке н. э.
Нижний город быстро рос, особенно во II и III веках н. э. Мощеные улицы достигали пяти метров в ширину. В домах появились мозаичные полы, расписные потолки. В это время в каждом домовладении был по крайней мере один колодец.
Тем не менее илионцы построили акведук, который поставлял воду с гор, забирая ее примерно в 20–25 километрах от города. Вода шла по глиняным трубам, по мостам пересекала долины и, приближаясь к городу, уходила в подземные каналы.
В Илионе была построена общественная баня — в ней имелись по крайней мере две залы, одна из которых, площадью 7 на 11 метров, имела встроенную систему подогрева.
Город был так хорошо обеспечен водой, что прямо на его территории появились даже рыбные садки.
Время от времени Илион страдал от землетрясений, но фатальных разрушений не случалось, рушились лишь отдельные здания, и жители вновь отстраивали их. Сравнительно сильная катастрофа произошла примерно в 260–270 году: были уничтожены рыбные садки, пострадал водопровод, некоторые колодцы Нижнего города оказались засыпаны строительным мусором. Но археологи так и не поняли, было тому виной землетрясение или нашествие готов, которые незадолго до этого вторглись на территорию Римской империи и теперь хозяйничали на берегах Геллеспонта и Эгейского моря.
