Отослав Виктору сообщение с дальнейшими указаниями, Андре зашагал к гостинице «Индастри-палас». Он прислушался к себе: смог ли в полной мере избавиться от эмоций? Сейчас предстоит важное дело, нужна холодная голова, иначе можно ошибиться.
На двадцать восьмом этаже встретила охрана. Двое в черных деловых костюмах застыли поодаль в коридоре, и двое у двери в номер. Охранники с каменными лицами профессионалов без вопросов пропустили внутрь — хороший знак.
Хозяин номера стоял у панорамного окна, любуясь полуденной суматохой Хеджиона. Солнечный свет обволакивал высокий широкоплечий силуэт, и на миг Андре показалось, что перед ним советник Колман. В этом человеке чувствовалась та же сила и харизма. Окно слегка затемнилось, укрыв комнату от солнечных лучей. Автоматически включились потолочные лампы. Собеседник обернулся: каштановые волосы строго зачесаны назад, веснушчатое холеное лицо лучится уверенностью.
— Вы очень пунктуальны, — кивнул он, и жестом пригласил сесть.
Андре опустился на синий бархат кресла и небрежно поправил лацкан пиджака.
— Это всего лишь полезная привычка, господин Тарковский.
* * *
Станция Джокер
В доках полно народу, а на смотровой площадке ни души. И дело не в том, что рабочим незачем сюда зайти, просто никто не решался мешать предводителю Севера. Рэйн стоял у обзорного иллюминатора, заложив руки за спину, а разум блуждал в дождливых переулках одиночества. Смерть Свока и команды «Черной Бэтси» кое-что изменила. Впервые Рэйн задумался, что поступает неправильно. Три месяца назад в захудалом баре на станции Дева он рассказал Максу о своих планах; говорил, что хочет встать во главе Северного клана и получить протекцию Даркуса, чтобы пошатнуть опоры под «Экзо матрикс» и дать людям доступ к богатствам корпорации. Он лгал. В глубине души Рэйн знал, что станция Джокер и пиратский флот станут пушечным мясом в его личной войне. «Победа любой ценой…» — шептало подсознание голосом инструкторов военной академии, психологов и зомбирующих кодов нейросети ВКС. Эти слова засели где-то на подкорке и даже стали частью генома. Так мыслит солдат до мозга костей, так мыслит машина для убийства. Но что-то менялось. Непонятное чувство сдавливало Рэйну грудь и заставляло смотреть внутрь себя. Впервые он ощутил это на станции Рассвет — электрический разряд, дрожь в теле и осознание чего-то большего, — затем подобное повторилось в лимбе. Разве способен один человек изменить мир? Нет, думал Рэйн, и знал, что прав. Однако в душе теплилось хрупкое: «А если?..»
Стекло смотровой площадки тянулось от изогнутого потолка до самого пола и занимало добрую часть внешнего кольца. Отсюда хорошо видны платформы доков и манипуляторы Джокера. Впереди, насколько хватает взора, тянется черная прерия и звездная россыпь, тонущая в мерцающем рукаве Пояса Артемиды. Но главное — отсюда виден «Зевс». Корвет стоял на приколе удерживаемый в пустоте магнитными захватами. От фюзеляжа и крыльев к выступам станции тянулись тросы, на стальной коже загорались лучи сварки, иногда рядом вспыхивали дюзы ремонтных ботов.
Дракон был ранен. Его брюхо вспороли от первого инженерного отсека до грузового. В дыре виднелись кости каркаса, плоть свисала кусками внешней обшивки и вывернутыми наизнанку внутренностями проводки. Ангара больше не существовало. Рэйн непроизвольно коснулся собственного живота, убеждаясь, что там нет такой же раны. Он всегда знал, что в корабле заключена частичка его души, возможно, там же он хранил сердце. И чем дольше Рэйн не бывал на борту, чем реже выходил в космос — тем меньше оставалось от него самого. «Зевс» — воздух, без которого он погибнет.
Послышались негромкие уверенные шаги. Рэйн не обернулся — знал, кому те принадлежат.
Инквизитор встал рядом, взгляд устремился к стальному дракону.
— Больно видеть его таким, — сказал Веласкис. — Да поможет нам imperium Domini
[17], справиться с этим. Слышал, что уже завтра пробоину затянут, а значит, нужно что-то решать.
— Закончат минимум через два дня, — ответил Рэйн, не сводя глаз с «Зевса». Проследил за тем, как ремонтный бот крепит лист обшивки, и повернулся к Веласкису: — Инквизитор, эти заплатки и наспех затолканные внутрь кишки сложно назвать ремонтом. Метнуться из системы в систему сгодится, но если придется вступить в бой, то можно будет читать «Реквием». Ты ведь не забыл ту скверную молитву?
Веласкис усмехнулся:
— Побойтесь Творца, капитан.
— Веласкис, мы оба видели тот корвет… Там была точная копия «Зевса», и мы оба знаем, что это значит.
Они немного помолчали, глядя на застывшего в черноте дракона. Рэйн хотел сказать о своей задумке, но тянул. Почему-то казалось, что если он произнесет мысли вслух, то навсегда расстанется с кораблем, предаст. По телу побежал мерзкий холодок, даже волосы на руках встали дыбом.
— Я хочу, чтобы ты присмотрел за ним, пока меня не будет рядом, — наконец сказал Рэйн, и машинально коснулся груди, нащупав под курткой медальон. — «Зевс» примут на верфи станции Кора.
— Помню это место. Вы там «Развалюху» купили. Ужасный шаттл.
— Отличный шаттл, — поправил Рэйн. — На Коре надежные люди, лишнего болтать не станут, да и молчание оплачено с лихвой. С «Зевсом» ребята давно знакомы, именно они переписали приоритеты ИскИна и поставили абордажную систему. Арчи и Владимиру понадобится помощь. Путь предстоит неблизкий, ремонт тоже затянется, и может случиться что угодно, поэтому ты нужен там, — Рэйн пристально посмотрел на Инквизитора и положил руку ему на плечо. Крепко сжал. — Веласкис, сбереги корвет для меня.
Инквизитор кивнул.
— «Зевс» vestra anima
[18]. Я сберегу его. Клянусь.
* * *
В кабинет она вошла незаметно. Тихая и гибкая, словно кошка, подкралась к Рэйну сзади в надежде застать врасплох. Он услышал ее мягкие шаги еще в коридоре, и почувствовал аромат духов, как только она переступила порог, но сделал вид, будто занят работой. Теплые руки крепко обняли, нежные губы коснулись его щеки.
— Мия… — улыбнулся Рэйн.
— Скажи, что ты меня не услышал.
— Хочешь, чтобы соврал?
— Еще чего!
Мия поставила на край стола пакет, проекция станции мигнула и спрятала ее в цифровом облаке. На девушке было легкое платье из небесно-голубого шелка, волосы цвета мокко рассыпались по плечам, карие глаза сияли как звезды. Рядом со сталью Джокера южанка казалась волшебным цветком.
— Вот, принесла тебе поесть.
‒ Не стоило. Я собирался заехать домой, чтобы пообедать.
Мия вздохнула, нахмурилась.
‒ Да, собирался. Шесть часов назад.
Оставив слова висеть в воздухе, Рэйн покосился на хэндком: она права, обед давно превратился в ужин. За работой легко потерять счет времени, а о еде даже думать не хотелось ‒ после всего, что случилось, кусок в горло не лез.
