Рэйн стоял у двери, подперев проем, и делал вид, что наблюдает за работой агентов. А сам нет-нет да бросал заинтересованный взгляд на Лису.
Она изменилась. Перекрасила волосы в цвет вороньего крыла, и теперь выглядела чуть старше и серьезнее. Наивная девчонка, которая верила в добро и в людей, больше не была собой. Она тщательно подбирала слова, сдерживала свою пылкую натуру и видела подвох почти во всем. В движениях появилась плавность и грация, во взгляде что-то такое, чего Рэйн не смог распознать. Взгляд манил, обжигал, будоражил. Чего греха таить, будоражил не только взгляд — каждый жест сводил с ума. Рэйн не знал, как справиться с этой пыткой, ведь точка давно поставлена, и Василиса де Воль явно не собиралась превращать ее в многоточие. В конце концов, разве не этого он добивался, когда на станции Рассвет ‒ израненную и беспомощную ‒ передал ее под заботу Вакарая Мехди?
Для сожаления всегда найдется время, и сейчас Рэйн не просто сожалел, а проклинал собственное упрямство. Каждая фраза Лисы, каждая улыбка били под дых. Рэйн понимал, что еще немного и его отправят в нокаут.
Тихо скрипнула дверь, и в кабинет вошел Веласкис. На недоверчивые взгляды эспов служитель ответил мягкой улыбкой. Он будто был создан для таких улыбок — добрых и по-отечески теплых. Рэйн подозревал, что в Ордене чертовой инквизиции служителей специально натаскивают корчить безобидные мины, чтобы пытки проходили веселее.
— Принес? — спросил Рэйн.
Веласкис кивнул и достал из кармана тренча стеклянный тубус. Холодные стенки покрылись конденсатом, за стеклом виднелась пробирка с ярко-зеленой жидкостью.
— Что думаешь о наших гостях? — поинтересовался Рэйн полушепотом. — Стоит опасаться?
— Опасаться не нужно, но я рекомендую Бобби удалиться, ибо его разум не подготовлен, а Исаев опытный менталист. Temperari bellum
[11].
— Бобби уже читали?
— Нет. Гости ведут себя осторожно, энергетические потоки спокойны настолько… — Инквизитор мечтательно вздохнул. — Насколько это возможно в присутствие госпожи де Воль. Подумать только, единственная пиромантка в ОСП… Даже когда она не использует свой дар, я чувствую ее след — особый, восхитительно притягивающий. Inebriare
[12]. Такой же, как тогда, на станции Рассвет. — Смутился Веласкис и добавил: — но думаю, вы меня не так поймете.
— Почему же не пойму? Лиса привлекательная девушка, любой…
— Капитан, мы сейчас говорим о разных вещах. Я не имел в виду сексуальную энергию, которая ударила вам в голову, я о высших материях. О темной энергии.
Рэйн криво ухмыльнулся и отправил Бобби сообщение: «Док, тебе пора, а то рискуешь мозги на прочистку отдать». Как только вспыхнул хэндком, хирург сослался на дела и скрылся за дверью.
— Начнем? — спросил Рэйн и поставил на стол колбу с сывороткой.
Хамэй тут же сгреб колбу и спрятал в поясную сумку. От Рэйна не ускользнуло, как при виде сыворотки у эспиритуалов загорелись глаза. Чем она так привлекает эспов, он не знал, но надеялся выяснить. Полянский недоговаривал, ходил вокруг да около, и пытался выторговать не одну пробирку, а больше. Рэйн соврал, что это последняя, хотя в лазарете «Зевса» хранилось еще девять. Однако Марк Полянский обладал даром распознавать ложь и вряд ли купился на дешевую актерскую игру.
Доктор Исаев указал на кресло.
— Садитесь, господин Аллерт, и постарайтесь расслабиться. Я хочу знать как можно больше о ваших видениях, тогда мне будет проще попасть в ваш разум.
— Мы так не договаривались. Не надо ковыряться в мозгах, мне всего лишь нужна консультация. Хочу понять, что видел, а главное — почему?
Исаев смотрел как на провинившегося ученика.
— Я должен извлечь образы из вашей памяти, иначе не смогу гарантировать результат, — наседал он.
— Доктор Исаев, — вмешалась Лиса, — давайте начнем с разговора, если Рэйну так проще, а потом решим что делать дальше.
‒ Да, так будет правильнее. Поверьте, вам лучше не пытаться попасть ко мне в голову… ‒ Рэйн криво ухмыльнулся. ‒ Вам там не понравится.
— Капитан, я прослежу, чтобы вашу просьбу выполнили, — кивнул Веласкис.
После слов Инквизитора седой доктор отстал, и вперился взглядом в проекцию.
— Рэйн, расскажи о своих видениях, — попросила Лиса.
Она сидела напротив, преисполненная серьезности. Впервые за сегодня девушка сменила тон с пренебрежительного на нейтральный, даже безразличный. Официальный настрой подчеркивала даже одежда: серая куртка с воротом стойкой была застегнута на все пуговицы, руки прятали перчатки. Рэйн вдруг почувствовал себя на приеме у психолога. Похлопал по карманам куртки в поисках сигарет, закурил. Он неспешно рассказывал о знакомстве со Жрицей Смерти, о путешествии в лимб и о видениях. Рассказал о голосе, который нашептывал код от нейроусилителя и напевал о стальных крыльях в вакууме. Он поведал о Бездне и ужасном черном сгустке. Говорил долго, задумчиво выпуская дым и сбивая пепел в квадратную железную пепельницу.
Агенты слушали не перебивая. Лиса делала пометки в хэндкоме, Исаев подпер рукой подбородок, а Хамэй скептически кривил тонкие губы. Вряд ли долговязый поверил, что за видениями кроется нечто большее, чем бред параноика. Рэйн и сам засомневался. Возможно, Бобби прав ‒ это лишь игра искалеченного разума, ведь каждый псих мнит себя нормальным. А в рассуждения на тему: «что есть нормальность и объективная реальность» он не лез ‒ аналитический склад ума не позволял задумываться над абстрактными философскими понятиями.
Рэйн закончил рассказ и вдавил окурок в пепельницу с таким усердием, словно поставил точку. Все. Возвращаться к этой теме больше нет смысла.
— Думаю, что выводы можно сделать уже сейчас, — заключил Исаев, пристально глядя на Рэйна. — Вы, молодой человек, подверглись воздействию чрезвычайно сильного менталиста — так называемой Жрицы. В «видениях» она сняла блокировку и вы вспомнили то, что знали до этого. Кто-то стер ваши воспоминания об устройстве, а остальное — галлюцинации. Вот и вся загадка.
— Это я и без вас понял. А еще понял, что зря теряю время на беседу с шарлатаном и разбрасываюсь ресурсами. Если на этом все, то извольте откланяться.
Под недоуменные взгляды Рэйн поднялся с кресла и не торопясь направился к выходу.
— Не забудьте вернуть сыворотку, — бросил через плечо.
Исаев побагровел, даже белые волосы стали отливать краснотой — столь сильно пылало уязвленное эго. Доктор раскрыл рот, но Хамэй не дал ему выплеснуть негодование:
— Аллерт, не спеши ставить крест на эксперименте. Это ведь не вся информация! Правда, доктор Исаев?
‒ Правда… ‒ неохотно выдавил седой.
