Но тут в дверь постучали.
- Да!
Дверь открылась, и в комнату вошли двое:
маленькая брюнетка с каре, которую утром Вера видела в душевой, и молодой
человек без особых примет, бледный и застенчивый.
– Это Ира, – объяснила Нина, – а это Коля.
– А мы пьем за хозяйку, – сказал Малхаз, –
присоединяйтесь.
Нина поставила на стол еще два стакана. Они
чокнулись и выпили, после чего Коля молча достал из оттопыренного кармана
бутылку водки и поставил ее на стол. Вера насторожилась.
– О! – сказал Малхаз.
– Напиток настоящих мужчин, – согласился
Алекс.
Видимо, Колю это вдохновило, и из другого
кармана он достал еще одну бутылку, точно такую же.
Поначалу разговор не клеился, но, когда
закончилось шампанское, наконец появилась тема для обсуждения: Вера не пила
водку.
– Ты не пьешь водку? – удивился Коля, и это
были его первые слова. – Чистый продукт, – объяснил он и откупорил бутылку.·–
Ты много теряешь.
– Одну рюмку, – поддержала его Ира.
– Нет. Спасибо.
– Много не надо, – сказала Нина, – это правда.
Но чуть-чуть можно.
Вера уже поняла, что они будут настаивать, и боялась,
что не сможет отказаться. Она с детства слышала рассказы про дядю-алкоголика -
это был отчим Нины. Если другим детям рассказывали про серого волка и злую
Криксу, Веру всегда пугали дядей-алкоголиком, «который начинает день со стакана
водки и бьет жену», – это так прочно врезалось в ее сознание, что при одном
упоминании об этом напитке ей становилось жутко.
– Я не пью водку, – сказала Вера.
– А ты пробовала? – спросил Коля.
– Да. Один раз.
Однажды к ней зашел Миша – просто ему было
нечего делать. «Давай выпьем? – предложил он. – У тебя есть водка?» Наверное,
Миша думал, что, если выпьет, Вера наконец вызовет у него ответное чувство
потому что как человек она ему нравилась.
Вера нашла в холодильнике начатую бутылку,
которая осталась от какого-то праздника, и они выпили. Им было четырнадцать, и
они никогда раньше не пили водку. Но это так глупо: пить водку в четырнадцать
лет только потому, что больше нечем заняться. Кроме того, водка оказалась
горькой. Скоро им стало скучно – и Миша ушел.
– Хватит, – наконец сказал Алекс.
Вера заметила, что он пьет мало и без охоты.
– Не хочет – не надо, – сказал он Коле.
Алекса не то чтобы боялись, но уважали: он
говорил мало, но в отличие от Коли всегда – по делу. Никто не стал спорить.
Постепенно завязался разговор – говорили о
Литературном институте. Из этого разговора Вера поняла следующее: Ира учится на
переводчика и знает французский, Коля – поэт, а Алекс пишет прозу. Нина тоже
писала прозу – Вера это знала. Малхаз меньше всего был похож на писателя но,
как выяснилось, он учился на заочном отделении и сейчас работал над новым
романом.
Вера никогда не видела столько писателей
одновременно, и вообще писателей она никогда не видела. Кроме прочего, говорили
о каком-то «Хазарском словаре» – Вера так и не поняла, что это: словарь или
роман с таким названием, но, видимо, говорить об этой книге в Литературном
институте считалось хорошим тоном. Алекс тоже бросил пару умных фраз, но скоро
заскучал.
Когда эта тема была исчерпана, Коля с каким-то
пьяным, тупым выражением на лице стал читать свои стихи, вялые и скучные –
такие же, как он сам. Остальные с таким же тупым выражением слушали.
– «В углу стола скучает карандаш», – сказала
Нина, когда Коля закончил. – Понимаешь... – Нина много выпила, и ей было трудно
удержать мысль, но она собралась с силами и закончила: – Может, «на углу»?
– А размер? – возмутился Коля.
– Тогда не знаю, но это плохо. Правильно – «на
углу».
– Правильно? – не выдержал Коля. – Что вы в
этом понимаете!
Завязался спор, который грозил перерасти в
ссору. Алекс взял с тумбочки книгу и стал читать.
– Что это? – спросила Вера, имея в виду книгу,
которую он держал в руках.
Алекс закрыл книгу, прочитал название на
обложке и сказал:
– «Историческая грамматика».
– А, – сказала Вера.
Ей тоже было скучно.
– Хочешь, покажу тебе свои картины? –
предложил Алекс.
Вера неуверенно пожала плечами.
– Если можно.
8
– Это моя комната, – Алекс достал из кармана
ключи и открыл дверь. – Проходи.
– Я думала, в общежитии живут только приезжие,
– сказала Вера. – Но ты из Москвы, так?
– Из Химок.
– Разве Химки это не Москва?
– Химки – это город.
На окне стояли две бутылки пива – Алекс открыл
одну для себя, а другую, подумав, оставил на подоконнике.
В комнате было много странных предметов:
обрезки проводов, вырезки из журналов, футбольный мяч и богатая коллекция
черепов – от брелка до человеческого черепа в натуральную величину.
– Настоящий? – осторожно спросила Вера.
– Да. Друг привез из экспедиции.
Странно было думать, что этот череп с пустыми
глазницами и беззубым ртом когда-то принадлежал живому существу.
Над окном висел красный флаг, на котором
черным цветом был нарисован портрет мужчины в военном берете: внизу большими
буквами было написано: HASTA VICTORIA SIEMPRE.
– Что это значит? – спросила Вера. – Это
по-испански?
– «До победы – всегда», – объяснил Алекс. –
Это подарок.
На полу стоял старый двухкассетник, покрытый
толстым слоем пыли. Алекс нажал на кнопку. «It is time, time, time то love...»
– запел хриплый голос.
– Том Уэйтс? – удивил ась Вера. – Я думала, ты
слушаешь техно.
– Это мои картины, – сказал Алекс, оставив ее
вопрос без ответа.
Стены были увешаны картинами, написанными
главным образом маслом. Вера плохо понимала в живописи, но одно могла сказать с
уверенностью: это была абстрактная живопись. На картинах были изображены
какие-то конусы и спирали, причудливые животные и разноцветные пятна, которые,
видимо, были призваны передать настроение автора. Понять смысл изображенного
было трудно, но картины Вере понравились, потому что по цвету выходило хорошо:
оранжевый и синий, зеленый и красный – странные сочетания, но красивые. В
комнате пахло масляными красками.
– Красивые картины, – сказала Вера. – А откуда
этот флаг?
– Сестра привезла с Кубы.
– У тебя есть сестра?
